Билет в любовь - Вета Сашина Страница 28

— Что ж, я не против, — согласилась Лиля, поставив бокал на столик. — Главное, чтобы она тоже этого хотела.

— Ты старше и умнее, — продолжил Пол, глядя в небо. — Поэтому все зависит от тебя.

Лиля промолчала, хотя почувствовала себя ужасно. Ей показалось, что Пол давит на нее, хотя она еще даже не его жена.

— Завтра круиз закончится, и нужно подумать, когда нам удобнее расписаться, — сонным голосом произнес Пол и зевнул. — Думаю, лучше сделать это в следующем месяце, когда я вернусь из командировки.

— Нужно подумать…

— Что тут думать? — удивился Пол. — Мы же не станем устраивать свадьбу. — Он пожал плечами. — Мы уже вышли из молодежного возраста, правда?

— Пока что я не думала над этим, — холодно ответила Лиля, поднявшись с лежака. — Я устала, пойду в номер.

— Встретимся за ужином, — кивнул Пол, наполнив свой бокал шампанским. — Желаю хорошо отдохнуть.

— Спасибо, — бросила Лиля и, не оглядываясь, пошла прочь.

Внутри у нее все кипело, словно лава в проснувшемся вулкане. Она чувствовала себя так, словно Пол ее новый работодатель. Или как будто она сервиз, купленный им в магазине. Узнав, что Лиля не богатая невеста, а всего лишь простая горничная, он даже не считал нужным скрывать, что его отношение к ней изменилось. Он стал все решать за нее, как когда-то делал ее отец в отношениях с матерью.

Лиля хорошо помнила, как отец указывал матери, во что одеться, где работать и с кем дружить. По правде говоря, когда мать оставила их, влюбившись в итальянца, Лиля не удивилась. Более того, она порадовалась за нее. Ведь та всю жизнь жила по указке отца, не имея смелости перечить ему.

Сколько раз Лиля видела маму в слезах или просто грустно стоящей у окна в темной комнате? Не сосчитать. Отец заботился о семье, приносил все заработанное в дом, постоянно что-то улучшал, переделывал, планировал. Но к купленным вещам относился трепетно, как к святыням. Мог отругать и даже замахнуться из-за царапины на холодильнике или разбитой чашки.

— Мне каждая копейка дается нелегко, — повторял он. — Я деньги не печатаю, а зарабатываю честным трудом. И вы должны ценить то, что у вас есть.

А еще отец обожал рассказывать, какой он положительный человек, лишенный недостатков.

— Не пропиваю деньги, не гуляю, — рассуждал он, бывало, за ужином после рюмки водки. — Даже курить бросил, чтобы зря не тратиться. Вон, другие мужики на сигареты и пиво целое состояние переводят. А я не такой. Со мной не пропадешь. Я просто находка для нашей матери.

Но она, похоже, так не считала.

Мама никого не предупредила об уходе — просто исчезла однажды, оставив лаконичную записку: «Извините, но я так больше не могу. Встретила другого человека, попробую начать новую жизнь. Назад не вернусь. Это выше моих сил».

В тот вечер отец впервые напился по-настоящему. На следующий день все повторилось снова. Целую неделю или две он не ходил на работу, а только валялся на диване перед телевизором, обставившись бутылками и закусками. Комната провоняла перегаром и запахом немытого мужского тела.

Каждый раз, возвращаясь домой, Лиля спешила к себе в комнату и даже подумывала о том, чтобы оборудовать дверь защелкой. Но страхи ее оказались напрасными. Однажды, переступив порог, она почувствовала в квартире свежесть и услышала бурчание включенной стиральной машинки.

— Не сердись, доча, — сказал отец за ужином. — Просто обидно было так, что не передать словами. Я же для нее все… я ради нее…

Некрасиво скривившись, он заплакал.

Лиля, которая тогда еще очень сердилась на маму, утешала отца как могла. А он, выслушав ее, шмыгнул носом и сказал:

— И чего ей не хватало, а? Ведь у нас не дом, а полная чаша. Достаток, чистота, понимание… Променяла меня на какого-то хлыща заморского. А ведь мы столько лет прожили, можно сказать, душа в душу.

Лиля промолчала. Именно в тот момент она вдруг поняла маму, вспомнив ее беспричинные слезы и постоянные «дежурства» у окна в потемках. То, что их семья не отличалась особым достатком, не так страшно по сравнению с тем, что в их доме не нашлось места любви и нежности. У них было не принято проявлять теплые чувства, делиться радостями или говорить по душам. Лиля никогда не видела родителей смеющимися, обнимающимися и тем более целующимися. Иногда из их спальни доносились характерные звуки, но больше они никак не выказывали своей любви. Если по телевизору показывали мелодраму, отец саркастически комментировал поведение героев, утверждая, что только идиоты станут тратить время на телячьи нежности.

Все это в конечном итоге заставило маму сбежать и оставило неизгладимый след в памяти и душе Лили.

Возможно, именно поэтому она сейчас так боялась признаться Саше в любви. Боялась, потому что не знала, как сказать. Казалось, она выставит себя посмешищем, если заговорит о чувствах.

Но порой, обретя свое истинное лицо, мы больше не желаем надевать маски, в которых нас хотят видеть другие.

И мы решаемся быть настоящими, даже рискуя обжечься.

Ведь лучше чувствовать боль, чем быть мертвой при жизни.