Змей из райского сада - Елена Ларина Страница 28

А если так? И я надвинула ворот на самые брови. Пожалуй, да. В этом что-то есть. Челку, правда, я давно не носила. Еще со школы. Мне все время хотелось выглядеть взрослее и умнее. Но теперь это было не так уж и важно. Выглядеть умнее и быть умней на самом деле — вещи разные.

Будь что будет. Я стянула водолазку на шею. Сунула руки в рукава.

До чего все-таки мне нравятся качественные вещи. Обычный трикотаж. Но такой тонюсенький. И сидит как вторая кожа. Эх, Эвелин… Такое приданное к разводу… А теперь — в путь. Главное, по дороге не передумать.

Искушение позвать на помощь Дениса я поборола с ощутимым трудом.

Нет. Все. Сама.

Я вышла на улицу и бодро пошла на поиски салона.

Небо уже темнело. Навстречу мне шла какая-то влюбленная парочка американцев. Мне они так понравились, что я оглянулась им вслед. Была в их движениях такая свобода, которая меня всегда завораживала. Гордая стройная спина девчонки. Черные в обтяжку джинсы, крупные золотые кольца в ушах. И какая-то потрясающая уверенность в себе. Надо будет это запомнить… Я попробовала почувствовать себя такой же уверенной.

Волшебное ощущение…

Через пять минут я его потеряла, потому что передо мной светился уютными окнами маленький салон.

Я задержалась на секунду и тут же прошествовала мимо.

Там было всего два кресла. В одном я увидела чьи-то руки. А рядом копошилась огненно-рыжая девица и резкими движениями тянула на себя расческу. Второе кресло призывно пустело. Но что-то мешало мне взять и зайти.

Я нерешительно дошла до конца квартала и медленно вернулась обратно. Я уже знала, что, не осуществив задуманного, домой не пойду.

Прямо на стене висел огромный плакат. С него призывно смотрела на меня шикарная блондинка. Она показалась мне ужасно знакомой. Машка! Ольшанская! Просто одно лицо! Это же знак, подумала я.

И смело вошла в салон.

Сорок минут мы с девушкой Бонни смотрели каталог. Рыжая занималась кудрями старушки. А светленькая миловидная Бонни с предельно короткой стрижкой азартно возилась со мной.

Трудность заключалась в том, что сумасшедших геометрических форм и ступенчатых челок было хоть отбавляй. А нормального, жизненного не было вовсе.

Картинку с прической в конце концов удалось найти. Мне-то и надо было только постричь челку. Но ведь челку постричь — это целое дело. Челка — это рама для лица. На пару сантиметров шире, чем надо — и все. Пиши пропало.

Следующая сложность заключалась в выборе цвета. Я любовно перебирала тонкие блестящие хвостики волос с обозначениями номера краски. Но черных было великое множество.

И тут я как студентка художественного училища серьезно задумалась. Черный бывает теплый. Черный бывает холодный. Бывает радикальный, как концертный рояль, а бывает светлее, как мокрый асфальт. Брюнеткой можно стать, покрасившись в темно-коричневый. А можно — в иссиня-фиолетовый.

Честно говоря, я запуталась. Но тут на помощь пришла профессионалка Бонни. Она указала мне на третий с краю хвостик. Вот на него-то я как раз внимания и не обратила. Он казался мне не таким уж черным. Если сравнить черный бархат, по которому в последнее время я стала большим специалистом, и черный сатин, то разница будет очевидной. Именно на такой бледноватый сатиново-черный и указывал мне наманикюренный пальчик Бонни.

Это был перст судьбы.

Где-то через час я ошалело смотрела на себя в зеркало. Мне упорно казалось, что меня там нет.

Там была та, которой я хотела быть всегда. Только никогда не думала, что это возможно.

Образец стиля и ухоженности. Роковая брюнетка с чуть раскосыми глазами. И длинными, ниже плеч, блестящими, как смола, волосами.

Идеальная, ровная, как линейка, челка начиналась от самого темени. Вот, оказывается, в чем звездный секрет этой прически. А я-то в школе стригла себе челку сама, захватывая волосы надо лбом. Кудесница Бонни подстригла мне челку так, словно облила меня блестящим винилом без единого намека на белый ненужный пробор. Волосы у меня густые и длинные. И теперь они все расходились из одной единственной точки, как черный капюшон.

Челка заканчивалась над бровями, придавая лицу трогательное женственное выражение. Я-то показывала ей картинку с египетской челкой на глазах. Но, видимо, чутье подсказало Бонни, что брови мне скрывать нельзя. Что это мое украшение. И теперь у меня не хватало слов, чтобы выразить свой восторг.

А главное, с цветом она попала в «десятку». Все-таки брюнетка — цвет опасный. С моей-то грузинской фамилией и татарскими глазами впасть в национальный колорит было проще простого. Но волосы мои были по-европейски темны, прямы и блестели, как благородный атлас.

— Мэйк-ап? — спросила меня кудесница, вынимая из ящика палитру профессионального визажиста.

Ну как я могла отказаться?