В тени граната - Виктория Холт Страница 28
В тени граната - Виктория Холт читать онлайн бесплатно
Они вынесли тело из дома и протащили его по переулку. Потом прислонили его к стене и поспешили обратно в дом, где священник опять надел рясу и тщательно спрятал в нее бумаги.
— Я немедленно отправлюсь,— сказал он,— потому что осталось мало времени. Ты должна сказать, что меня вызвали к моему больному брату. Что до тебя, вымой все в доме, чтобы не осталось следов крови, выстирай свою одежду и не пытайся продать его одежду, пока не пройдет, по меньшей мере, три месяца.
Она поймала его за руку.
— Как я узнаю, что вы вернетесь обратно, получив деньги за бумаги?
Клянусь честью, что вернусь.
Она была удовлетворена. В конце концов, он же священник.
— Если вы не...— сказала она. Он покачал головой и улыбнулся.
— Не бойся. Я никогда тебя не забуду.
Он не забудет. Ей было известно слишком много его секретов, и эта женщина, не колеблясь, вонзила нож в тело обманувшего ее мужчины.
И пока священник пустился в путь, направляясь в Испанию, девушка в доме выстирала свою одежду, так что когда поднялось солнце, не осталось и следа, говорившего о том, что королевский секретарь был ее гостем.
* * *
Кардинал Хименес прибыл в Логроно, расположенный на берегах реки Эбро там, где проходила граница между Кастилией и Наваррой.
Фердинанд принял его с таким довольным видом, что кардиналу стало ясно, что-то случилось. Король приказал всем удалиться, так что они остались вдвоем.
Фердинанд сказал:
— Кардинал, вы были против моих планов нападения на Наварру. Англичане присылают войска под командованием маркиза Дорсета. Мне нужно, чтобы они удерживали французов, пока я двинусь на Наварру, которую вы хотели оставить нетронутой, потому что, как вы сказали, это мирное государство.
Кардинал кивнул и внимательно глянул в сверкающие глаза Фердинанда.
Улыбаясь, Фердинанд взял какие-то бумаги, лежащие перед ним на столе, и бросил их к Хименесу.
— Ваше Высокопреосвященство должно это прочесть.
Кардинал прочел, и внимательно наблюдавший за ним Фердинанд заметил, как у того почти незаметно сжались тонкие губы.
— Вот видите,— торжествующе вскричал Фердинанд,— пока вы пытались защитить это невинное маленькое государство, его король и королева заключили против нас договор с нашим врагом.
— Видимо, это так,— ответил Хименес.
— Разве это неясно? Вы же видите эти документы.
— Черновик проекта договора — да. Но как он попал вам в руки?
— Мне его продал священник из Памплоны. Я заплатил за документы большую цену, но они того стоят.
— Священник! Наверно, этот человек выдавал себя за священника.
Фердинанд лукаво улыбнулся.
— Есть священники, которые не ставят свой долг так высоко, как вы, Ваше Высокопреосвященство.
— Я бы не стал доверять такому человеку.
— Я бы так и сделал, но мне сообщили, что одного из личных секретарей короля Наварры нашли мертвым в одной из улочек Памплоны — заколотого кинжалом и раздетого донага. Разумно предположить, что в карманах у него могли быть такие документы.
Хименес кивнул. У него не было сомнений в подлинности документов. И поскольку государство Наварра заключает такой договор с Францией, Испании остается только одно — напасть.
Фердинанд перегнулся к нему через стол.
— Я так понимаю, что Ваше Высокопреосвященство теперь снимает свои возражения и твердо поддерживает Наварру?
— Принимая во внимание эти документы,— ответил Хименес, который никогда не позволял, чтобы между ним и его долгом вставала его личная гордость,— мы с полным основанием можем выступить против Наварры.
В штабе своей армии в Сан-Себастьяне Томас Грей, второй маркиз Дорсет был в страшном смятении; он чувствовал себя больным, у него кружилась голова. Он уже давно сожалел о том дне, когда король поставил его во главе десяти тысяч лучников и направил в Испанию, как головной отряд армии, которая под предводительством короля должна была присоединиться к Дорсету, когда страна будет к этому готова.
С самого начала он был поставлен в тупик. Помощь, которую ему следовало ожидать от испанских союзников, не пришла. Армия Фердинанда ничего не делала, чтобы помочь ему. Боев почти не было за исключением нескольких столкновений с отдельными группами французских войск; его солдаты бродили по деревням, пили слишком много испанского вина, ели слишком много чеснока, к которому они не привыкли, и который был им совсем не на пользу, подхватывали от цыганок болезни и вшей.
«Если бы я сам не был так болен, что, боюсь, никогда уже не покину эту проклятую страну,— думал Дорсет,— я бы был встревожен, очень встревожен».
Дом казался таким далеким. Гнев короля не имел значения. Мухи здесь были такой напастью, а вид и запах мужчин, страдающих от постоянной дизентерии, таким отвратительным, что все происходящее в Англии казалось незначительным.
Он чувствовал апатию. Она была вызвана дизентерией. Он перестал тосковать по дому только потому, что слишком устал. Дорсет понимал, что не справится со своей миссией и что его ждут неприятности, если только он когда-нибудь вернется в Англию, но был слишком изнурен, чтобы об этом беспокоиться.
Ему предоставили эту честь не из-за его воинского мастерства, а потому, что король был к нему дружески настроен. Дорсет прекрасно сражался на турнирах, и этого оказалось достаточно, чтобы король стал им восхищаться. Дорсет проявил большую ловкость, так как почти соперничая с королем, он никогда не оказывался сильнее; именно это и привязало к нему короля, который сделал его своим другом.
— Послушай, Дорсет,— сказал он тогда,— не вижу причин, почему бы тебе не отправиться вместе с первым контингентом войск в Испанию. Эти министры теперь высказались за войну. Фокс, наконец, сдался, хотя столько упрямился. Но ты отправляйся, друг мой, и покажи этим французам, что такое доблестные английские лучники.
Розовые щеки так и пылали, а глаза сверкали.
— Хотел бы я быть на твоем месте, Дорсет. Хотел бы я повести армию в сражение. Но они говорят мне, что мне еще не время покидать страну. Через год я, быть может, буду готов.
Так что в Испанию отправился Дорсет. И Дорсет теперь лежал больной, заразившись болезнью в чужой стране.
Жизнь была для него нелегкой, ведь он жил в нелегкие времена. Дорсет являлся ближайшим родственником королевской семьи — дома Йорков, а не Ланкастеров. Его дедом был сэр Джон Грей, сын Элизабет Вудвилл (королевы Эдуарда IV) от се брака с лордом Феррерс из Гроуби. На такое родство Тюдоры смотрели довольно косо, и хотя он был принят при дворе, он быстро попал под подозрение у Генриха VII и был заключен в Тауэр.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments