Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер Страница 28

Администратор приняла мой заказ.

— Мы будем ждать вас одиннадцатого числа, мистер ДиМарко, — сказала она и повесила трубку.

И только тогда до меня дошло: Я БУДУ УЧАСТВОВАТЬ В ГОНКАХ!

Не успел я встать из-за стола, как зазвонил телефон. Это оказалась Райли.

— Я буду участвовать в гонках! — радостно завопил я. — Я только что подтвердил по телефону свой заказ.

Последовала недолгая пауза.

— Отлично, папа, — наконец сказала моя дочь, но в голосе ее не было веселья.

Меня словно окатили ледяной водой.

— Я никуда не поеду, — тут же выпалил я.

— Глупости, — она шмыгнула носом, — ты просто обязан это сделать. В этом-то вся и штука, верно?

— Все будет в порядке, — прошептал я, понимая, что никого обмануть не удастся. Мои песочные часы пустели, и не было в мире слов настолько сильных, чтобы остановить время. — Все будет в порядке, родная.

* * *

Вместо того чтобы в одиночестве дожидаться меня три дня в каком-то мотеле, Белла настояла на том, что будет лучше, если она пересидит мое приключение дома.

— В конце концов, ты же не хочешь, чтобы я обошла тебя на треке, — заявила она. — Это было бы неудобно.

Я уложил вещи, заехал в аптеку купить два пузырька таблеток, что прописала мне доктор Райс, и направился домой, чтобы попытаться хоть немного поспать.

Проснулся я раньше обычного. Мне не хотелось терять ни минуты.

В самолете я поневоле принялся вспоминать, откуда она у меня появилась, эта жажда скорости.

* * *

Нам с Дьюи было по четырнадцать лет, когда мы взяли «кадиллак» моего старика. Предполагалось, что это будет увеселительная поездка, но глупая детская выходка едва не обернулась для нас настоящим кошмаром.

Я сел за руль, и мы покатили по шоссе. Вскоре я свернул направо, на частную дорогу, которая тянулась вдоль пруда. Я придавил педаль газа, завизжали шины, и, выбрасывая из-под колес щебенку и мелкие камешки, мы понеслись по узкой тропинке. Разворачиваясь, я увидел толпу недовольных, которые уже собрались в начале дороги в ожидании нас.

— Ах черт! — вырвалось у меня. Но я все-таки поехал обратно, готовый предстать перед судом.

Я немного приоткрыл окно. К нам приблизился какой-то лупоглазый мужчина. Хотя возмущение толпы можно было понять, голос его срывался от ярости, которая сразу показалась мне преувеличенной. Я струхнул, но постарался сохранять спокойствие. Мужчина положил свои здоровенные лапищи на дверцу.

— А ну вылезайте из машины… НЕМЕДЛЕННО! — рявкнул он. — Мы сейчас вызовем полицию.

— Валяйте, звоните, — отозвался я, — но вылезать мы погодим.

Здоровяк заверещал, словно его режут:

— ВЫЛЕЗАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО!

И он потянул стекло на себя, словно намереваясь переломить его своими ручищами.

Я притопил газ, но мужчина сдаваться не собирался. Мы протащили его через несколько кустов, прежде чем он наконец разжал руки. Я запаниковал, резко рванул руль направо и помчался к заднему двору. Мы оглянулись. Он уже успел подняться на ноги и теперь бежал следом.

— За нами гонится вся округа! — заорал Дьюи.

Я вдавил педаль газа, но тут машина вылетела на лужайку с мягким и слабым грунтом и начала увязать, прорывая настоящую траншею на заднем дворе того самого мужчины, да так, что из-под задних колес фонтаном полетели трава и комья грязи. Мы уже решили, что дело швах, но тут машина дернулась вправо, потом влево, затем снова вправо и вырвалась из колеи. Я взял курс на шоссе.

Толпа уже требовала крови.

Дьюи завопил:

— Камень!

И пригнулся, прячась за спинкой сиденья.

Небольшой булыжник разнес заднее стекло и упал на сиденье. Мы оглянулись. Здоровяк довольно улыбался. «Ему бы выступать на Олимпийских играх в толкании ядра», — подумал я.

Мы добрались до конца тропинки, выскочили на шоссе и сломя голову помчались домой. В кои-то веки искаженное бешенством лицо отца или даже беседа с полицейскими представлялись мне детской забавой. Нам срочно нужна была защита.

По лицу отца после того, как он увидел булыжник на заднем сиденье «кадиллака», я понял, что мое наказание будет сущим пустяком по сравнению с тем, что ожидало мистера Лупоглазого.

* * *

Как-то холодным ноябрьским днем моя тяга к скорости привела нас с Дьюи на кукурузное поле. Это был старый «шевроле», и я практиковался в искусстве полного полицейского разворота на месте, для чего разгонялся задним ходом. Как раз перед тем, как потерять управление, я резко выворачивал руль и посылал машину вперед. Словно в луна-парке, когда мы катались на аттракционах, Дьюи восторженно вопил, глядя, как за окном мелькают ветви деревьев. Да, это было незабываемое чувство, когда казалось, что ты падаешь и не можешь ничего с этим поделать.

Во время последнего разворота на поле я утопил педаль газа в пол. Машина дергалась из стороны в сторону, а руль грозил вырваться из рук. Я вцепился в него, в последний миг рванул в сторону, и машина бешено закрутилась на месте. Внезапно водительская дверца распахнулась, невидимая сила рванула меня из салона, но при этом моя нога оказалась зажата под приборной доской. Дьюи, выглянув со стороны водителя, увидел, что тело мое беспомощно волочится по земле, а голова болтается в какой-то жалкой паре дюймов от переднего колеса. Глаза мои были широко распахнуты, но я ничего не чувствовал — свое веское слово сказал шок. Дьюи ухватился за руль, а потом нажал на тормоз. Услышав мой вымученный стон, он захохотал как сумасшедший.

Освободив застрявшую ступню, я выпрямился и встал на ноги. Меня тошнило. Не говоря ни слова, я сел за руль, с шумом захлопнул дверцу и развернул машину.

— А ну-ка еще разок! — заявил я.

Дьюи вцепился в сиденье…

Со стороны это, должно быть, выглядело дико, но другого способа научиться полицейскому развороту я не видел.

Да, мне было страшно, но все-таки не настолько, как если бы я остался дома с отцом и Джозефом.

* * *

Сначала задержали мой рейс, а потом у меня случилась долгая и оживленная дискуссия с вконец обнаглевшим клерком за стойкой проката автомобилей, так что в Шарлотту, что в Северной Каролине, я попал, когда уже совсем стемнело. Жара Юга обжигающей волной ударила мне в лицо, живо напомнив Вьетнам. Я подобрался, инстинктивно ожидая учащенного сердцебиения и одышки, которыми неизменно сопровождались эти воспоминания, но ничего подобного не случилось. Тело вело себя спокойно и расслабленно. «Значит, я все-таки излечился, — сказал я себе, — и должен поблагодарить Беллу за это!»

Преисполненный радостных надежд, я зарегистрировался в мотеле и, позвонив домой, рассказал Белле о своих последних открытиях. Она тоже пришла в восторг и оборвала меня, когда я начал извиняться за то, что оставил ее одну, заявив: