Танцующая на лепестках лотоса - Джон Шорс Страница 28

— Что же изменилось?

Воисанна вновь взглянула на цветы лотоса, представив себе отца, говорившего о раскрытии души и сравнивавшего их с нею, своей дочерью.

— Дело в том, что мой отец не хотел бы, чтобы я умерла. И еще в том, что я хочу расцвести снова… ради него. Ради всех, кого я любила.

— А ты не боишься?

— Мне уже нечего терять, так чего же мне бояться?

* * *

Расположенный далеко на северо-западе от Ангкор-Вата храм Пхимеанакас по-прежнему сиял, как солнце, хотя ему было уже более ста лет. Это сооружение было трехуровневым, и на каждой из его сторон вверх уходили крутые ступени. По бокам лестниц располагались статуи львов, а на углах каждого из уровней стояли массивные каменные слоны. Центральная башня на верхнем уровне, квадратная у основания и сходившаяся на конус на вершине, была покрыта золотом. Казалось, что эта сияющая в лучах солнца позолота, блеск которой было видно издалека, вселяла в древний Пхимеанакас жизнь.

Территория вокруг Пхимеанакаса была расчищена от больших деревьев, чтобы они не заслоняли величественный храм. Индраварман стоял в его внутреннем дворе, ощущая босыми ногами тепло нагретых солнцем каменных плит, и внимательно изучал своего противника, Асала. У обоих мужчин в руках были щиты и деревянные тренировочные сабли. Индраварман любил устраивать показательные бои со своими военачальниками, а Асал был лучшим соперником. Вокруг дерущихся собралась толпа из более чем сотни воинов; головы их были склонены перед королем, но глаза устремлены на соперников. Позади воинов слуги держали наготове лошадей и слонов. Еще дальше расположилось несколько чамских философов, с которыми Индраварман любил вести беседы.

Учебный бой должен был начаться только по команде короля, а он пока наслаждался видом храма. Сейчас он думал о том, как кхмерам удалось добыть такое количество золота, а также следует ли ему велеть содрать его, чтобы переплавить и отправить на родину. Золото одного только Пхимеанакаса было неисчислимым богатством, эти средства кхмеры могли бы потратить на то, чтобы собрать огромную армию и сокрушить любого врага королевства. А кхмеры вместо этого использовали его на украшение своего храма.

Индраварман не знал, что ему и думать об этой золотой башне. Как индуист, он был горд тем, что боги так почитаются, но он также считал, что кхмеров ослабило их богатство. Народ, когда-то решительно настроенный на завоевания, расслабился ввиду собственного успеха. Взявшись создавать на земле горы и небеса, они как будто стали теми самыми богами, которых хотели увековечить.

Краем глаза Индраварман также изучал Асала, который стоял, казалось, столь же неподвижно, как золотая статуя. Многие воины на его месте поправляли бы свое снаряжение или вытирали бы пот со лба. Однако Асал ничего такого не делал: он просто стоял лицом к Индраварману с поднятыми щитом и саблей.

Индраварман атаковал без предупреждения. Он двигался быстро, но все же не так, как мог бы. Свое истинное умение он показывал только тем, кого убивал, и Асал не был исключением. И все же когда деревянная сабля Индравармана рассекла воздух, это было трудно уловить взглядом, и Асал едва успел поднять свой щит, чтобы отвести удар. Он отпрянул назад, а Индраварман продолжал атаковать; его незаурядная сила позволила ему мгновенно изменить направление удара своего оружия, нанеся его снизу вверх, в живот Асалу. На этот раз Асал отразил атаку своим клинком, и сабля ударилась о саблю, а щит — о щит. Оба от натуги захрипели. Индраварман вывернул руку, одновременно сделав выпад вперед. Его оружие соскользнуло с оружия Асала. Молодой воин опустил руку, чтобы избежать удара, но Индраварман предвидел этот маневр и, тут же резко подняв свой щит, снизу ударил его краем Асала в подбородок. Из раны потекла кровь. На мгновение по лицу Асала промелькнула тень — вероятно, это была злость. Он контратаковал, заставив Индравармана защищаться почти в полную свою силу.

Соперники бились несколько минут, то нападая, то отступая. Наконец, когда оба получили небольшие повреждения, Индраварман опустил свое оружие. Затем он рассмеялся. Он был уверен, что, будь это настоящая битва, он убил бы Асала, и сознание этого доставляло ему огромную радость. Схватка, пусть даже с болью и ранами, всегда заставляла его чувствовать себя молодым, и этот бой с Асалом ничем не отличался от других.

— Иди за мной, — сказал Индраварман и направился в сторону Пхимеанакаса.

Пока они взбирались по северной лестнице, Индраварман рассматривал охранявших ее львов. Вызывающий оскал их морд выражал дерзкое неповиновение, и он в очередной раз стал размышлять о том, где сейчас мог находиться Джаявар. Разумеется, беглый принц собирает новую армию и планирует вернуть себе город. Шпионы По Рейма сообщали об этих слухах, но местоположения Джаявара и его воинов никто не знал.

Поднявшись на верхний уровень храма, Индраварман подошел к центральной башне и положил ладонь на ее теплое золото. Подбородок Асала по-прежнему кровоточил, и на серый песчаник падали красные капли.

— Теперь мы часть их храма, — сказал Индраварман.

— Я…

— Были ли сегодня утром казнены их священники?

— Да, мой король.

— Как они умирали?

— С достоинством.

Индраварман кивнул.

— Почему все они были старыми и немощными?

— Потому что, мой король, они были самыми уважаемыми. Ваше послание было услышано.

Внизу призывно протрубил слон. Индраварман посмотрел на запад и, заметив там прогалину в лесу, подумал, что кхмеры, должно быть, хотели построить рядом еще один храм.

— Где же он скрывается, Асал? Где бы, будь на его месте, прятался ты?

Асал окинул взглядом горизонт, защищая глаза рукой от солнца.

— Он где-то близко.

— Почему ты так думаешь?

— Я не уверен, но…

— Говори.

— Потому что он может победить нас только в том случае, о великий король, если будет понимать, чего от нас ожидать. А единственный способ об этом узнать — это изучать нас.

— Тогда как же нам его поймать?

Асал помедлил, переминаясь с ноги на ногу.

— Мы спровоцируем его нападение. Покажем ему в каком-то месте свою слабость, хотя на самом деле будем там крепкими, как тик.

Индраварман провел рукой по золоченой поверхности, восхищаясь однородностью покрытия.

— По Рейм планирует принести мне его голову.

— По Рейм может попытаться. Но похваляться легче, чем делать.

— Я похваляюсь и при этом делаю.

— Да, владыка. Но поэтому-то вы и король. А По Рейм лишь подобие чумы.

Индраварман вспомнил выражение злости, промелькнувшее на лице Асала. С ним нужно быть осторожным. Асал сейчас — ценная фигура, но со временем его значение уменьшится и тогда он должен будет умереть.