Королевское искушение - Чарлин Сэндс Страница 28

Амелия поблагодарила их и проводила до двери.

– Нравится платье? Невеста должна влюбиться в свое платье. Говорят, она сразу поймет, когда покупает то, что нужно. Ты знала?

– Ну, мне оно понравилось.

– Но ты в него не влюбилась?

Порция села в машину Джасмин.

– Нет. Не влюбилась.

К счастью, рядом с салоном не было видно папарацци.

Джасмин села за руль и огляделась.

– Слышала? Рик Маннинг только что обручился с дочерью сенатора Соединенных Штатов. Об этом трубят все новостные выпуски. Говорят, они без ума друг от друга.

Рик Маннинг, прославленная кинозвезда, имел репутацию заядлого холостяка. Красавец, обаяшка и бабник.

– Да, я слышала, – кивнула Порция, – я знакома с Элайзой Беннингтон. Она славная девушка.

– Можешь поблагодарить их обоих. К счастью, таблоиды забыли о тебе. По крайней мере, пока не объявят о королевской свадьбе. Пока что псы понеслись по другому следу.

– Не завидую я им. Вовсе не весело, когда каждый твой шаг рассматривают под микроскопом.

– Верно, – согласилась Джасмин, выезжая с парковки. – Голодна?

– Ужасно. Едем на ланч?

– Да, но потом мы продолжим великие поиски идеального платья.

Порция согласилась и выглянула в окно. Джасмин серьезно восприняла обязанности подружки невесты. Но у Порции столько дел перед свадьбой, и она безумно скучала по Хуану-Карлосу. Они и сейчас разговаривали по телефону не менее двух раз в день.

– Ты идеальна для меня, принцесса. Всегда помни это, – сказал он перед тем, как она поднялась на борт его личного самолета.

Только в начале седьмого Джасмин завезла ее домой. Порция поднялась на несколько ступенек одноэтажного кондоминиума в Брентвуде, зная, что у нее еще одно дело. Она пообещала Хуану-Карлосу, что просмотрит королевские свадебные протоколы из Сэмфорстенда. Порция была слишком занята, перекраивая рабочее расписание и выбирая платье, чтобы рыться в старых бумагах.

Она бросила сумочку на диван, подошла к холодильнику и взяла банку с кока-колой. Прихлебывая на ходу, вошла в спальню и вытащила из глубин своего огромного шкафа старый кедровый сундук, где хранились оставшиеся от родителей вещи.

Порция открыла крышку и нашла множество документов, дарственных, банковских отчетов и папки с вырезками статей о родителях, когда они были молодой королевской парой в изгнании. Подняла статью «Нью-Йорк таймс», написанную за несколько дней до трагической аварии, в которой погибли оба. Глаза затуманились, когда она смотрела на снимок любящей пары. Отец с королевскими регалиями и мать рядом с ним. Они молоды и счастливы. У Порции болело сердце. Как много они потеряли!

Обручальное кольцо матери лежало в коробочке синего бархата, отцовские булавки для галстука и золотое обручальное кольцо – в ореховой шкатулке. Наверное, остальные вещи проданы, а деньги пошли на содержание Порции. Ее растила бабушка Джоанна. Но сейчас из родных осталась только двоюродная бабушка Маргарита, которая немного не в себе. Порция платила за ее содержание в доме престарелых и навещала, когда могла.

К концу вечера она рассмотрела все документы и снимки, прочитала каждую статью. Но нигде не могла найти бумаги, относящиеся к правлению ее деда с бабкой, прежде чем те эмигрировали в Соединенные Штаты после Второй мировой войны. Но должно же остаться хоть что-то?

Очень рано потеряв родителей, она сохранила в памяти только отрывочные сведения, полученные от бабушки Джоанны, которая не любила говорить о прошлом. Слишком болезненном, связанном с потерей единственного сына. Зная, что вопросы будут восприняты с грустью и тоской, Порция старалась не заговаривать о родителях. Она помнила ясную улыбку матери и светло-голубые глаза отца. Но может, это просто воспоминания о снимках?

Зазвонил мобильный, на экране высветилось имя Хуана-Карлоса, она вздохнула.

– Привет, принцесса. Я должен был услышать твой голос еще раз, прежде чем начать день. Надеюсь, не разбудил тебя.

Она глянула на часы. В Алме восемь утра.

– Вовсе нет. Я тут роюсь в бумагах. Рада, что позвонил. Как ты?

– Все в порядке, если не считать тоски по тебе. Сегодня я должен давать интервью на телевидении. У меня такое чувство, что журналиста больше интересует наша помолвка. Уверен, он засыплет меня вопросами на эту тему.

– Вы, несомненно, справитесь, ваше величество.

– Я не могу справиться только с отсутствием моей идеальной принцессы. Когда ты вернешься ко мне?

– Дай мне неделю, Хуан-Карлос. Нужно время кое-что привести в порядок.

– Звучит как вечность.

– Для меня тоже, но дел полно. Джасмин ужасно настойчива. Мы почти выбрали свадебное платье.

– Не могу дождаться, когда увижу тебя в нем. Ты будешь прекрасна в любом платье. А что ты решила насчет работы?

– Я сумела добиться трехмесячного отпуска. Подумываю перебираться в Европу. За границей живет много американских коллекционеров, которым могут понадобиться мои услуги. Но я не все еще продумала.

– Не торопись, милая. Я хочу, чтобы ты была счастлива, независимо от того, что выберешь.

– О’кей. Спасибо.

– Я тут подумал, как насчет рождественской свадьбы?

– Рождественская свадьба?

Она представила пышные венки из остролиста, ярко-красные пуансеттии и электрические гирлянды, украшающие дворец.

– Звучит божественно! Но осталось менее двух месяцев!

Жениху не терпится сделать ее своей женой. Она не жаловалась, но голова шла кругом. Ей столько нужно всего сделать!

– Мы все успеем, Порция.

– Ладно-ладно! Хорошо! – улыбнулась она. Идея слишком соблазнительная, чтобы от нее отказаться.

– Пусть будет рождественская свадьба.

– Я люблю тебя, Порция.

– И я тебя, Хуан-Карлос.

* * *

В доме престарелых пахло хозяйственным мылом и средствами для дезинфекции. Бабушка Маргарита недаром твердила: «Запахи старости слишком сильны, чтобы их скрыть».

Когда-то она считалась умной женщиной. Но теперь Порция не всегда знала, что найдет на нее при следующем визите. Временами наступало просветление. Но иногда Маргарита словно проваливалась в темную дыру и не знала, как выбраться.

Однако на этот раз, просунув голову в дверь, Порция увидела жизнерадостные стены цвета лютика и свежие цветы. Бабушка сидела в кресле, читая триллер. Хороший знак.

– Привет, бабушка. Это я, Порция.

Бабушка посмотрела на нее поверх толстых стекол очков и немного поколебалась.

– Порция?

– Да, это я.