Игрушечное сердце - Светлана Лубенец Страница 28

Запах воды, легкие всплески волн, серебристые краски незаметно подкравшейся северной ночи и тесное слияние с любимым человеком подарили Ларисе такое неземное наслаждение, что захотелось заплакать. Впервые за много лет. И она позволила слезам побежать по щекам. Все равно Виктор не поймет, что она плачет. Ее лицо и так в соленых брызгах. Где тут слезы, где морские капли – не разберешь… А всхлипывать она не будет… Всхлипы, рыдания – это горе. А у нее сейчас счастье. Оно закончится в тот момент, когда они выйдут на берег, но сейчас оно есть, и надо полностью отдаться ему. И Лариса прижималась к Виктору все тесней и тесней, покрывала поцелуями его лицо и шею, ласкала его тело невесомыми в воде руками и улыбалась сквозь слезы. Вот, оказывается, когда просят мгновение остановиться… Когда оно прекрасно так, как сейчас…

Но счастливые мгновения кратковременны, в отличие от несчастливых или будничных, которые и составляют жизнь. Виктор отстранил Ларису от себя и, не оглядываясь, поплыл к берегу. Очень скоро встал на ноги, потому что плыть сделалось бессмысленно, и просто побрел по воде. Лариса наблюдала за его темным силуэтом на фоне мягко-серого неба и откровенно любовалась мужской статью человека, которого полюбила. Именно тогда, стоя по грудь в воде Финского залива, она поняла, что любит его так, как никого и никогда в жизни.

А потом они смеялись, потому что трусики Ларисы уплыли или утонули, и она, прикрываясь руками, вынуждена была долго брести по мелководью к берегу почти обнаженной. Виктор кричал, чтобы она перестала сжиматься в комок, поскольку на берегу, кроме него, никого нет, и хохотал так по-мальчишески заливисто, будто несколько часов назад не было никакой безобразной сцены с подсвечниками и битыми зеркалами. Но она тут же вспомнилась Ларисе, и ночь из нежно-жемчужной сразу вдруг превратилась в черно-белую, контрасно-жесткую. Почти белое небо и черная вода. Светлое чувство и черные поступки. Любовь и страдания. Счастье и беда.

Ночевать на даче, где всего одна комната, оскверненная случившимся, Ларисе не хотелось, и она предложила Виктору вернуться в город.

– Ночь же, – буркнул он, допивая прямо из бутылки остатки вина.

– Тем лучше. Не будет пробок. А завтра еще один выходной… Выспимся… Только…

– Что «только»? – Виктор оторвался от бутылки и очень внимательно на нее посмотрел, будто почувствовал, что она сейчас скажет нечто важное.

И она сказала:

– Только… давай поедем ко мне… ты же еще ни разу у меня не был…

Виктор задумался. Лариса ждала его решения. Похоже, он понял, что она хочет как-то переломить ситуацию. На своем поле играть легче. Дома и стены помогают. Видимо, ему надо понять, сможет ли он держать оборону на ее территории. И нужно ли ее держать. Только что, на заливе, им было вдвоем хорошо, как никогда. Оба смогли раскрепоститься и полностью отдаться друг другу и водной стихии. Ларисе казалось, что Юсупов размышляет, нужно ли ему это, стоит ли так раскрываться, отдаваться женщине. Ведь стоит только начать, и потом не заметишь, как предашься ей весь со всеми своими болевыми точками и станешь перед ней голым и беззащитным. Скорее всего, такое с ним уже было, а потом его предали, и он не хочет повторения. Иначе трудно объяснить сегодняшнее превращение из бесчувственного автомата в страстного мужчину, потерявшего голову из-за понравившейся женщины, а потом – в беззаботного мальчишку, во все горло хохочущего на берегу ночного залива. Похоже, Виктор не так безнадежен, каким кажется. И все будет зависеть от того, что он сейчас скажет. Обострившимся чутьем Лариса понимала, что подстегивать ситуацию бессмысленно, а потому продолжала молчать. Юсупов должен все решить сам.

Виктор походил вокруг стола, на котором так и стояли грязные тарелки и стаканы, несколько раз переставил с места на место бутылки и наконец сказал:

– Ну… мы же не можем все так оставить… Дача чужая… И так дом изгадили…

– В доме все нормально. Половик высохнет. Все кровавые пятна я замыла. Стекло, конечно, придется потом вставить, а пока окно чем-то закрыть… За зеркало надо будет заплатить или купить новое… Скажешь, что один из друзей перепил… Бывает… – Лариса намеренно говорила бесстрастно, самым будничным тоном, чтобы он не подумал, будто она его уговаривает. Просто констатирует.

– Я нетрезв… Не могу за руль… – проронил он, как бы выпустив еще один пробный шар.

– Мы пили часа три назад, если не четыре… – ловко приняла его она. – И всего лишь вино. Думаю, что ты сильно опьянел просто от… волнения… А то, что сейчас допил, – вообще ерунда…

Юсупов на это ничего не ответил, но и не возражал, а потому она уже более решительно продолжила:

– Иди приведи в порядок мангал, а я уберу со стола… Все можно сделать быстро, благо посуда разовая…

И, не давая ему одуматься и что-то сказать наперекор, Лариса принялась складывать тарелки и недоеденные куски в пластиковый мешок для мусора. Юсупов молча постоял около нее, а потом пошел к мангалу. Лариса обрадовалась так, что к горлу опять подступили слезы. Да что ж это такое? И чего ее так разобрало? Подумаешь, согласился разобраться с мангалом! Не замуж же позвал! Стоп! Стоп! А разве она хочет за него замуж?

Вопрос, который вдруг возник в мозгу, так обескуражил, что Лариса плюхнулась на скамейку возле стола и уронила голову в тарелку с размазанным кетчупом. Неужели она хочет за Юсупова замуж? Она же никогда о замужестве не мечтала и была уверена, что ни при каких обстоятельствах не наденет на себя брачное ярмо. А Виктор – вовсе не тот человек, с которым будет сладко сосуществовать. Неужели она действительно хочет за него замуж? Лариса вспомнила поцелуи в воде и окончательно уверилась в том, что хочет. Замуж. Именно за Виктора Юсупова. Но то, что он согласился привести в порядок мангал, еще вовсе ничего не значит.

После мангала Виктор занялся машиной, и Лариса поняла, что они все же возвратятся в Петербург. Она боялась второй раз пригласить его к себе. Как бы не спугнуть… В конце концов, память у него хорошая, а значит, спросит, куда повернуть, если что… А если не спросит и привезет к себе – это тоже неплохой вариант. Все-таки они будут не на даче, где разворачивались отвратительные кровавые события.

На одном из перекрестков Юсупов действительно спросил:

– Теперь куда?

Лариса, старательно сдерживая рвущееся из груди ликование, показала направление. И он повернул туда, куда нужно, а значит, согласился ночевать у нее. Как хорошо, что она пару дней назад поменяла постельное белье не просто на чистое, а еще и на самое нарядное! Как чувствовала, что именно это и понадобится. Сегодня на этом белоснежном белье с красными розами на подушках и кайме пододеяльника им будет хорошо. Очень хорошо. Не хуже, чем в водах залива. Она уж постарается, чтобы было не хуже.

И когда они зашли в ее квартиру, Лариса, проводив Юсупова в душ, бросилась раскладывать диван и устилать его бельем с розами. Окна она прикрыла шторами, чтобы белая ночь, уже намеревающаяся перейти в нежное перламутровое утро, не слишком мешала интиму.