Брачная игра - Элисон Уэйр Страница 28

– Ваше величество думает, что он меня послушает?

– Еще как. – Елизавета была очень довольна и своей уловкой, и собой. – И обязательно скажи, пусть не смущается моим явным нежеланием обсуждать этот вопрос. Дескать, у знатных английских женщин есть такой обычай: они не соглашаются до тех пор, пока их не начинают домогаться всерьез.

Мэри Сидни стало несколько не по себе от замысла Елизаветы, однако и она улыбнулась, представив грузного, добропорядочного епископа де Квадру домогающимся… согласия Елизаветы на брак с эрцгерцогом.

– Особо не увязай в разговорах с ним, – продолжала Елизавета. – Скажи, мол, королева сама начинает понимать необходимость замужества, да и советники напирают. Дескать, устали они от ее проволочек. Обязательно заверь епископа, что ты не осмелилась бы прийти к нему, если бы все это не было правдой. В случае чего намекни, что действуешь с моего согласия. То есть сама я вслух об этом не скажу, но я была бы рада видеть эрцгерцога в Англии.

– Хорошо, ваше величество. Я сегодня же вечером постараюсь увидеться с епископом, – пообещала Мэри и бесшумно выскользнула из королевских покоев.

Вернулась она ближе к полуночи вместе с Робертом. Тот многозначительно посмотрел на Елизавету. Ему не терпелось узнать, с чего это вдруг она снова затевает переговоры о браке с эрцгерцогом и почему вовлекла в интригу с де Квадрой не кого-то, а его сестру.

– Как все прошло? – стараясь не смотреть на Роберта, спросила Елизавета.

– Поначалу епископ не хотел мне верить, – призналась Мэри. – Он даже послал за Робертом.

– К счастью, Мэри перед визитом к епископу переговорила со мной и объяснила, что к чему. – Голос Роберта звучал сдержанно. – Когда за мной прислали, я пришел и подтвердил, что моя сестра говорит сущую правду. Думаю, мои слова имели некоторый вес. А сейчас, ваше величество, я прошу разрешения удалиться. День сегодня был весьма утомительным.

– Робин, успокойся. Ты же знаешь о моих играх.

– Ни о чем подобном я не знаю!

Капризный мальчишка!

– Мэри, благодарю тебя за помощь и не смею задерживать, – повернулась Елизавета к фрейлине.

Когда Мэри ушла, Елизавета обняла Роберта:

– Глаза мои, сейчас я покажу тебе свои истинные намерения. Этот маленький спектакль я устроила, чтобы проучить епископа де Квадру. Больше он не посмеет обвинять меня во лжи и непостоянстве.

– Вот оно что, – облегченно вздохнул Роберт и впервые за все это время улыбнулся. – Значит, ты не собираешься выходить за эрцгерцога?

– Ни в коем случае.

В теплые сентябрьские дни двор Елизаветы переехал во дворец Хэмптон-Корт. Каждый день она гуляла по обширным паркам, окружающим дворец. Вдоль широких дорожек красовались огороженные цветочные клумбы. На бело-зеленых (цвет Тюдоров) деревянных столбах ее приветствовали деревянные геральдические звери.

– Отец очень любил это место, – сказала она Роберту, оглядываясь на внушительное здание из красного кирпича. – Он выкупил дворец у кардинала Уолси, намереваясь перестроить и подарить моей матери. Увы, ее казнили раньше, чем закончили переделывать дворец.

– Теперь он служит великолепным памятником твоим родителям, – улыбнулся Роберт. – И правильно, что король выкупил Хэмптон-Корт у кардинала. Служителям Бога не пристало обременять себя обширными владениями.

– А я никогда не любила этот дворец, – призналась Елизавета. – Другие им восторгаются, но мне он кажется неуютным. Вдобавок именно здесь я часто простужалась. Помню, как мне пришлось здесь задержаться, когда Мария решила, что беременна, и стала готовиться к родам. Для будущего ребенка наготовили кучу приданого. Мне в Хэмптоне жилось немногим лучше, чем в Тауэре. А дальше… подошел срок рожать. Потянулись дни сверх срока, потом недели. Каких только объяснений ни выдумывали, но ребенок не появлялся. Лето выдалось невероятно душным. Дворец был переполнен людьми. Идешь по коридорам и зажимаешь нос от запаха пота и откровенной вони… Кончилось тем, что моей бедной сестрице пришлось подтвердить то, о чем мы давно догадывались: у нее была ложная беременность. Живот раздуло, но чрево оказалось пустым. Помню, с какой радостью я поспешила убраться отсюда.

– Твоя сестра была несчастной женщиной, – заметил Роберт.

– И в этом немалая доля вины короля Филиппа. И как только у Сесила и других языки поворачиваются сватать меня за чужеземных принцев? Кстати, барон Брейнер упорно добивается аудиенции, но я не желаю его видеть.

Роберт оглянулся по сторонам, убеждаясь, что фрейлины королевы достаточно далеко и не слышат их разговора.

– Бесс, куда благоразумнее выйти за соотечественника.

Елизавета наградила его удивленным взглядом.

– Я не желаю выходить ни за герцога Арандельского, ни за Пикеринга.

– Я имел в виду совсем не их.

– Робин, мне известно, кого ты имеешь в виду, и мой ответ – нет!

Она резко развернулась и пошла в сторону дворца. Роберт догнал ее, и вместе они прошли через калитку, которая вела в личные покои королевы.

– Прости меня, Бесс. Я вовсе не хотел тебя раздражать. Вырвалось… ты же знаешь мои чувства к тебе.

– Только не надо сейчас о них. Идем, мне нужно с тобой посоветоваться.

Они шли по галереям и помещениям, где блеск золота и серебра перемежался с яркими красками. Очередная галерея вывела в просторный зал, в котором одну из стен украшали инициалы Анны Болейн. Разумеется, они не бросались в глаза. Их должны были заменить на инициалы Джейн Сеймур, но почему-то не успели. Знавший, в каком месте их искать, мог и сейчас видеть буквы, дорогие сердцу Елизаветы. Над головой поднималась удивительная крыша, составленная из гнутых консольных балок. Второй такой в Англии не было. А на полу, набранном белыми и зелеными плитками, кучка придворных готовилась к маскараду. Вдоль стен, увешанных шпалерами, стояли позолоченные деревья в больших кадках. В зале имелась сцена с поворотным кругом, на которой построили зеленый холм, усыпанный бумажными маргаритками. Идеальная декорация для пасторальных представлений. На нескольких придворных даже были маскарадные костюмы. Увидев королеву, все пали на колени.

– Поднимитесь, мои дорогие! Я всего лишь прохожу мимо и ничего не желаю знать о сюрпризах, которые вы готовите мне на этом маскараде.

Повернувшись к Роберту, она пояснила:

– Они решили сделать нам с тобой приятное и представить легенду об Эндимионе. Кейт Ноллис по секрету мне все рассказала, но я должна делать вид, что ничегошеньки не знаю. Благородный охотник Эндимион – это ты. Я буду представлять Диану, богиню луны. Эндимиона усыпили с помощью чар, однако Диана пробуждает его своим поцелуем. Ею движут сострадание, милосердие и присущая богине доброта. Это первый и единственный поцелуй в ее жизни. Ни до, ни после ничьи уста не касались уст Дианы.

Елизавета озорно поглядела на Роберта и направилась к широкой лестнице, ведущей во внутренний двор.