Великосветская дама - Стефани Лоуренс Страница 28

И все же он не мог выбросить ее из головы. Ее лицо и медово-золотые глаза занимали его мысли днем и ночью, заставляя забыть обо всем на свете. Он недооценил силу своего умопомрачения, возвращаясь из Кэндлвика в Брайтон. Образ этой девушки глубоко пустил корни в его душе. Ее глаза манили, подобно песне сирены, и он был не в силах противиться этому зову. К счастью, он осознал, что с ним происходит, до того, как Элейн удалось вывести их интимные отношения на новый уровень. Как он и ожидал, их разрыв она восприняла очень болезненно.

Отблески пламени освещали корешки обтянутых кожей томов, стоящих на полках по обеим сторонам камина. Сделав глоток бренди, Доминик опустил голову, спрятав подбородок в складках шейного платка, и стал перекатывать стакан между ладонями. Он не испытывал никаких сожалений из-за разрыва с Элейн. Будучи откровенным с самим собой, он признавал, что его влечение к ней померкло еще до появления Джорджианы Хартли, изгнавшей из его головы всякие мысли о недозволенной связи. По его губам скользнула легкая злобная усмешка. Несомненно, Элейн будет по заслугам наказана за свое позерство. Она хотела обнародовать их отношения, чтобы подтолкнуть его сделать ей предложение, и вела себя весьма несдержанно. Лайонел, лорд Уортингтон, являвшийся до наступления совершеннолетия опекуном Доминика, был вынужден даже написать ему в Кэндлвик письмо, в котором пытался отговорить его от опрометчивого шага вступления в mésalliance [14]. Нет, Доминик не испытывал ни капли жалости к Элейн Чэнгли.

Раздались шипение и треск, когда Доминик подбросил в огонь свежее полено. Испытывая ощущение сродни облегчению, от мыслей о прошлом он перешел к обдумыванию туманного будущего. Что означают его чувства к Джорджиане Хартли? Являются ли они показателем чего-то большего, чем просто страстное увлечение, достойное сожаления, но при этом безвредное и, что еще более важно, скоротечное? Померкнет ли образ прекрасной Джорджианы в его сознании через полгода, как это случилось с образом Элейн Чэнгли? Эти вопросы терзали его, вынудили вернуться в Лондон. Однако, проведя в столице уже неделю, он ни на шаг не приблизился к ответам.

Единственное, что ему удалось выяснить, это то, что его обычно ровное настроение вдруг оказалось в прямой зависимости от улыбки мисс Джорджианы Хартли.

Доминик положил голову на кожаный подголовник. Он пытался убедить себя, что она слишком юна и их союз станет неравным браком, но сознание тут же услужливо подбрасывало счастливые лица Беллы и Артура. Что еще хуже, Джорджиана больше не выглядела как маленькая девочка. Всякий раз, встречаясь с ней, облаченной в непревзойденные творения Фэнкон, выгодно подчеркивающие ее соблазнительные формы, он тут же напрочь забывал о своих рационалистических мыслях.

И все же, как говорится, хорошего понемножку. Если верить словам Беллы, Джорджиана влюблена в какого-то мужчину, не отвечающего ей взаимностью. У Доминика нет никакого права вмешиваться. Или, вернее, не было бы, если бы он не решил сделать несколько шагов в ее сторону и продолжить их знакомство. На это ему пока было сложно решиться.

Если Белла или кто-нибудь другой догадаются о его намерениях, он навсегда лишится возможности ухаживать за мисс Хартли не на виду у всех. Дюжины глаз будут с жадностью следить за каждой их встречей. Каждое слово и выражение их лиц будет тут же замечено и тщательно проанализировано. Доминик не мог подвергнуть Джорджиану такому испытанию, особенно когда сам еще не решил, чего хочет от нее.

На его стороне, однако, был огромный опыт. Он не сомневался, что стоит только захотеть, и он сумел бы изыскать возможности развить их отношения, не насторожив при этом досужих сплетниц города. Доминик улыбнулся. В этом замысле таился несомненный вызов. Загвоздка заключалась лишь в том, что он до сих пор не мог определиться, какие же испытывает к Джорджиане чувства. Не знал, как поступит, поняв, что странное чувство у него в груди – не просто одержимость, но нечто большее.

Доминику потребовалось три недели, чтобы осознать и принять свое нынешнее состояние, и у него не было ни малейшего желания дольше пребывать в неизвестности. И все же, как человек может проверить собственную одержимость? Прежде с Домиником ничего подобного не случалось, поэтому он не знал, как себя вести дальше.

Стоящие в углу часы громко тикали, отмеряя удары сердца Доминика. Затуманенным взором смотрел он на догорающее в камине пламя, затем, одним глотком осушив стакан, поднялся и поставил его обратно на поднос. Зажег свечу от тех пяти, что горели в канделябре, задул их и пошел к двери, освещая себе дорогу мерцающим огоньком.

Имелся всего один способ избавиться от одержимости Джорджианой Хартли. Нужно видеться с ней как можно чаще, в самых разных ситуациях, примечая при этом все ее недостатки и изъяны, которые низвергнут ее с пьедестала, куда он сам же ее и поставил. Только так и нужно поступать.

Ну а если окажется, что овладевшее им чувство – не просто страстное увлечение, пора посмотреть правде в глаза. И начать действовать.

– Я же говорила тебе, что придет решительно весь город. – Белла остановилась на лужайке у террасы. Зажав под мышкой зонтик от солнца, она перевязывала ленты своего нового капора, чтобы получился пышный бант сбоку. – Приемы леди Джерси всегда привлекают много гостей, особенно если проводятся здесь.

«Здесь» – это в Остерли-парке, а прием, о котором шла речь, был пикником на свежем воздухе. Джорджиана, терпеливо стоящая рядом с подругой, охотно верила, что весь высший свет собрался сегодня на аккуратно подстриженных лужайках, начинающихся у выстроенного в палладийском стиле особняка и сбегающих к раскинувшемуся у подножия склона парку, поросшему кустарником.

– Нам машет леди Линкомб. Она вон там, слева.

Повернувшись в указанную Беллой сторону, Джорджиана вежливо поклонилась дородной матроне с тремя нескладными дочерьми.

– Бедняжка. Ей никогда не удастся выдать замуж своих дочерей, ведь у них на лицах полно веснушек.

Джорджиана с трудом подавила смешок.

– Не может же все быть настолько плохо. Кто знает, вдруг они очень милые девушки.

– Они могут быть сколь угодно милыми, но для того чтобы познакомиться с достойным джентльменом, этого явно недостаточно, – со вздохом ответила Белла, напуская на себя вид умудренной опытом светской дамы.

Прогуливаясь рядом с Беллой, Джорджиана думала про себя: «Что во мне такого особенного, что привлекает мужчин?» Уж точно не внешность, которую, по ее мнению, можно было назвать разве что миловидной. И состояние ее, как она подозревала, было ничтожно мало. Тем не менее она получила четыре предложения. Какими бы нежеланными они ни были, все же подкрепляли ее уверенность в себе.

Улыбаясь и кивая знакомым, Белла и Джорджиана дошли до края лужайки, где были возведены три полосатых тента. В первом подавали напитки, во втором – еду, а третий служил чем-то вроде комнаты отдыха, в которую могли удалиться леди, опасающиеся получить солнечный удар.