Волшебное очарование Монтаны - Кэтрин Лэниган Страница 28

— Я говорил ей, что это не правильно, но она не слушала. Она была упряма, как ты. И слишком горда.

— Опять это слово… Кое-кто еще сказал, что я слишком горда.

— Интересно, кто бы это мог быть? — улыбнулся доктор. — А?

— Я лучше пойду. — Моника поправила блузку. — У меня есть кое-какие дела. Спасибо, доктор.

— Увидимся завтра, — напомнил он.

Она кивнула в ответ и вышла…

С зажатой в кулаке двадцатидолларовой купюрой Моника вошла в салон красоты. «Слишком горда». Остин предлагал ей деньги на стрижку, но она отказалась.

— Чем могу помочь? — обратилась к Монике крашеная блондинка. — Господи, что вы, золотце, натворили с волосами? Они же опалены!

— Это был несчастный случай. Женщина прищурила глаза.

— Вы, должно быть, Моника. — Она протянула Монике руку. — Очень приятно познакомиться. Меня зовут Грэйс. Я много о вас наслышана.

Моника сразу ощетинилась и, как обычно, приготовилась к защите.

— Что вы слышали?

— Об ужасном пожаре прошлой ночью. Святые угодники! С Мэйн-стрит было видно, как пламя поднимается к луне. Какое зрелище! Разумеется, я рада, что с вами, золотце, ничего не случилось.

— В самом деле? — Моника не верила собственным ушам. Эта женщина действительно говорила о ней?

— Конечно. А теперь идите-ка сюда и дайте мне взглянуть на ваши волосы. Грэйс усадила ее в кресло. Бледно-розовая ткань замелькала вокруг шеи и плеч Моники, словно облако. — У вас, золотце, сильно обожжена шея. Я не буду затягивать накидку, чтобы не причинить вам боль. Лишь слегка наброшу.

— Вы очень добры, — откликнулась Моника.

— Это так естественно, — проворковала Грэйс. — А теперь, что бы вы хотели? Ну… что бы вам подошло?

Этот вопрос поставил Монику в тупик.

— Я никогда не делала прически. Просто давала волосам расти, мыла их. Вот и все.

— Невероятно, — произнесла Грэйс, разглаживая волосы Моники и всматриваясь в ее отражение в зеркале. — Учитывая форму ваших глаз и высокие скулы, я бы посоветовала вам уложить волосы вдоль шеи, слегка зачесав направо, вот так. И она придала волосам надлежащее положение. Моника кивнула. — Это все, что можно сделать. Срезать придется много. Волосы будут лишь до плеч, чтобы прикрыть ожоги на шее. — Грэйс пристально вгляделась в отражение Моники. Будет мило. Поверьте.

На стрижку ушло полчаса. Когда Моника с помощью ручного зеркала увидела, как сзади уложены ее волосы, то не удержалась от одобрительной улыбки.

— Красиво.

— Это вы красивы, золотце, а я всего лишь уложила ваши волосы так, чтобы они подчеркнули вашу красоту. Я бы посоветовала вам носить шляпку… Не возражаете, если я предложу вам кое-что? — Грэйс прошествовала в другой конец салона и вернулась, держа в руках пластиковый поднос с косметикой. — Можно сделать вам макияж?

— Нет, спасибо, — отмахнулась Моника. — Не хочу выглядеть как девка.

Грэйс разразилась смехом.

— Кто сказал, что вы будете так выглядеть? «Бабушка», — мысленно ответила Моника и внимательно посмотрела на собственное отражение в зеркале. Ее новая стрижка ей очень нравилась. Грэйс доказала, что ей можно доверять.

— Ладно, но только самую малость, — уступила Моника, улыбнувшись Грэйс.

— Я хочу, чтобы вы увидели, как красивы на самом деле, а вовсе не превратить вас в куклу. — Грэйс показала Монике, как правильно пользоваться тушью для ресниц и тенями для век. — У вас замечательная кожа, но вам следует применять солнцезащитные средства, если вы все время проводите под открытым небом. Скажете мне спасибо, когда достигнете моих лет. Чуть-чуть румян и губной помады. Это на особый случай.

— На особый случай?

— Ага, например… если ваш парень пригласит вас на праздник.

— Я не хожу на праздники.

— Как же так? Если он спас вам жизнь, то неужели не пригласит потанцевать?

— Кто?

— Ваш парень. Мистер Синклер.

— Мы с Остином только соседи, — сказала Моника, чувствуя, как кровь прихлынула к лицу.

— А я слышала иное. — Грэйс хлопнула себя ладонью по губам. — Ой!

— В самом деле? Что же вы слышали, Грэйс? спросила Моника, сверля Грэйс глазами.

— Мне не следовало ничего говорить. Извините.

— Нет уж. Выкладывайте, что слышали, Грэйс. Не волнуйтесь. Я никому не скажу, откуда узнала это. А если скажете правду, обещаю, что всегда буду ходить стричься только к вам.

Грэйс глубоко вздохнула.

— Я слышала, что вы с Остином больше, чем просто соседи. Любовники. А еще, что он купил большущую упаковку презервативов.

Остин сказал тогда, что это нужно для их безопасности. Чтобы она не забеременела.

— Я не слежу за тем, как мистер Синклер тратит свои деньги. Более того, не намерена и впредь ломать голову над тем, что он покупает. Это не мое дело. Вы согласны, Грэйс?

— Да.

— Почему же делается вывод, что именно со мной Остин…

— Потому что он помог вам противостоять Джейку Симмонсу… Так сказала Трэйс.

— Трэйс?

Грэйс торжественно кивнула. Моника сжала губы.

— Выкладывайте все до конца.

— Она сказала, что видела вас.

— Видела? — ахнула Моника. — Где? Когда?

— Прошлой ночью. В вашем доме. Она сказала, что Остин остался у вас на всю ночь.

— Наверное, она пряталась у меня под кроватью, да?

— Ну не знаю…

— Вот именно. Потому что если бы она была в спальне, то знала бы, что между нами ничего не было. Он всю ночь держал меня в объятиях, потому что я была в истерике. Разве у меня не было причин для этого? Но она не побеспокоилась выяснить правду. — Моника выскочила из кресла, сдернула с шеи накидку, не замечая боли в местах ожогов. — Но кому нужна правда?

— Мне так неловко.

— Этого достаточно? — спросила Моника, вытащив из кармана джинсов двадцатидолларовую банкноту.

— Более чем. Я дам вам сдачу. Моника сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и ласково сжала пальцы Грэйс.

— Не надо. То, что вы мне дали, стоит гораздо больше.

— Не так уж и много, — возразила Грэйс.

— Много, Грэйс, много. По-моему, вы были откровенны со мной, как настоящий друг.

— Вы мне нравитесь, Моника.

На какое-то мгновение Моника остолбенела.

— Вы мне тоже нравитесь…

Монику привело к аптеке не праздное любопытство. Это было место, куда стекались все слухи. К тому же теперь, когда она знала правду о том, как было воздвигнуто это здание, ей хотелось увидеть его иными глазами. Однако все было по-прежнему.