Подтяжка - Патрик Санчес Страница 28

Когда я вернулась с семинара по пластической хирургии, было уже почти одиннадцать вечера. Лекция шла аж до девяти, а после мы с Норой решили поужинать в модном местечке под названием «15 Риа». Великолепный ресторан — белые скатерти, столовое серебро, но, как и во всех заведениях, в которые ходит Нора (и за которые платят ее ухажеры), здешние радости мне не по карману. Я заказала всего лишь бокал вина, салат и копченого лосося, а мой счет дошел до шестидесяти долларов. И хотя я почти слышу, как в конце недели, когда приходит распечатка расходов с кредитки, Джим жалуется на подобные траты, мне сегодняшний вечер понравился. Вечер в женском обществе, затем обед в дорогом ресторане — это все было так приятно, что я напрочь отказалась на сегодня волноваться о деньгах на обучение дочери в колледже или о выплатах за дом. Такая бесшабашность мне и нравится в Норе — она является связующим звеном между мною и бурным океаном жизни, такой, которой мне так и не удалось толком попробовать. Я стала женой и матерью почти сразу после школы. От статуса иждивенки, сидевшей на шее у родителей, я перешла к положению женщины, которой следует заботиться о муже и ребенке. До сих пор у меня не было времени и денег, которые можно было тратить на увеселения: на обеды в модных заведениях, на дорогие поездки, на одежду от модных дизайнеров. Но, слава богу, порой Нора заставляет меня принять участие в празднике: водит меня в изысканные рестораны, убеждает приобрести дорогие вещи. В прошлом году она уговорила меня провести выходные в Нью-Йорке. Я несколько раз пыталась объяснить, что лишних денег у меня нет, что вряд ли получится оставить семью на все выходные, но подруга не собиралась сдаваться, и в результате, когда я согласилась и поехала, пережила лучшее путешествие моей жизни. Мы тогда остановились в «Мэрриот Маркиз». Меня поразил роскошный отель на Бродвее, расположенный в самом сердце города. Рядом сверкала огнями Таймс-сквер, неподалеку находились лучшие театры, кругом пестрели плакаты с моделями «Кельвин Кляйн» и «Версаче». Нора отвезла меня в Бронкс, где я познакомилась с ее семьей, потом мы выпивали на вращающемся вокруг здания балконе сорок шестого этажа гостиницы и любовались городскими видами, мы ходили по магазинам на Пятой авеню, и я впервые побывала на бродвейском мюзикле. Впервые за много лет я почувствовала себя не женой и матерью, а личностью; я успешно душила чувство вины, поднимавшееся во мне, когда приходилось тратить непривычно большие деньги или когда совесть укусами напоминала о семье, оставшейся без моей заботы! Но пришло время, господи, какое огорчение, возвращаться домой — как же не хотелось вновь погружаться в болото повседневности. Не то чтобы я не любила свою семью, нет, в ней — смысл моего существования. Просто впечатления от времени, потраченного исключительно на себя, и внимания только к себе, любимой, были для меня насколько новыми, настолько и привлекательными.

Я ни на что не променяю свою семью. Но так жаль, что перед замужеством и материнством у меня почти не было времени, чтобы насладиться свободой, побаловать себя. Именно поэтому меня передергивает при виде школьников или студентов, которые в «Макдональдсе» или «Олив гарден» сидят рядом, по одну сторону стола. Они уверены, что влюблены, что в свои семнадцать или восемнадцать лет готовы начать совместную жизнь. Подозреваю, что, как большинство старшеклассников и студентов, они уже спят друг с дружкой, и я возношу молитву о том, чтобы они не забывали пользоваться контрацептивами каждый раз. Не хотелось бы, чтобы эти восемнадцатилетние девочки, хлопающие длинными ресницами, во все глаза глядящие на своих мальчиков, в одночасье оказались семейными матронами, не хочется, чтобы они упустили пору законного веселья, как это случилось со мной. Пока мои друзья ходили по барам Джорджтауна, я возилась с младенцем. Когда они катались на лыжах или снимали один на всех дом в Дьюи-бич, я меняла подгузники и толкала коляску. Мои ровесницы бегали на свидания то с одним, то с другим парнем, а я уже жила с мужчиной, с которым и проведу остаток своей жизни.

…Войдя в дом, я с удивлением обнаруживаю, что Джим этим вечером не лежит на диване и не смотрит телевизор. Что ж, схожу-ка в гараж, чтобы проверить — там ли его машина. Он водит последнюю модель «Ниссан» — машину не в пример лучше моего снайпермобиля, а потому гараж достается ему. Увидев, что его автомобиля нет, я с грохотом захлопываю дверь, не успев взять себя в руки. Не могу поверить, он опять задерживается на работе! Или что он там делает, но опять его нет дома. Я ведь предупредила его вчера, что задержусь, просила, чтобы он приехал с работы пораньше и накормил Джоди ужином.

Выпив воды на кухне, поднимаюсь наверх и прежде, чем направиться в спальню, стучу в дверь комнаты Джоди. Я слышу, как она прекращает бряцать клавишами компьютера, поднимается и открывает мне дверь.

— Привет, милая. Как дела?

— Нормально, — отвечает дочь. — Вот, домашнее задание заканчиваю.

— А где твой отец?

— Он тут звонил… просил передать тебе, что задержится. Он работает над каким-то срочным проектом, а времени не хватает.

— Ты ужинала?

— Я поела хлопьев с молоком и зерновой батончик.

Господи, как стыдно. Я ужинала в дорогом ресторане, а моя дочь ела хлопья.

— Я говорила твоему отцу, что задержусь сегодня. Он должен был быть здесь и приготовить тебе что-нибудь на ужин.

Хватит заниматься самобичеванием, пора переводить стрелки на Джима.

— Да я все равно не была голодна.

— Что скажешь, если мы завтра проснемся пораньше и вместе позавтракаем в кафе неподалеку? — заискивающе предлагаю я, присаживаясь на краешек постели дочери.

— Не-е-е-е. Мне еще сидеть и сидеть… не думаю, что получится проснуться в пять утра, — с улыбкой отказывается она, хотя видно, что приглашение ей приятно.

Я улыбаюсь в ответ:

— Ну как хочешь. Зато обещаю, что завтра вечером у тебя будет ужин по всем правилам. У тебя деньги есть на обед?

Я даю дочери тридцать долларов в неделю на обеды и карманную мелочь, но сейчас я виновата и готова предложить некоторую дополнительную плату.

— Ага, все путем.

Так. Это какой же такой подросток откажется от родительских денег? Когда мне было столько лет, сколько теперь Джоди, денег не хватало патологически. Впрочем, моя дочь не тратит их так, как это делала я. Она не интересуется модной одеждой и уж тем более не тратится на средства для волос или косметику. Такое ощущение, что все, чем она интересуется, это диски с музыкой да DVD с любимыми кинофильмами или сериалами.

— Над чем сейчас работаешь? — спрашиваю я.

— Так, пробую то да се — нам для экономики надо придумать какой-нибудь собственный бизнес.

— Какой-нибудь — это любой?

— Ага. Мы должны прикинуться, что открываем собственное дело, написать бизнес-план, разработать бюджет и все такое. Вот я и думаю, в какой бизнес податься?

— Как насчет бизнеса по выгулу собак? Я Ронде плачу восемьдесят долларов в месяц только за то, что она раз в день, пока нас нет дома, выпускает на задний двор Хельгу.