Французская Мессалина - Оливия Клеймор Страница 28

Мари-Жанна посмотрела в сторону мужчин, их занимало нечто большее, чем подруги, они с прежним жаром предавались нескончаемым разговорам. Она решила последовать примеру подруг и расположилась в своей пролётке, предварительно раскрыв кружевной зонтик.

Блез, утомлённый разглагольствованиями Перешёна по-поводу внешней государственной политики и постоянным повышением налогов, направился к пролётке, где скучала Мари-Жанна.

– Ты не торопишься ко мне, – укорила его любовница.

– Напротив, я полон желания насладиться твоим обществом, – Блез поцеловал прелестницу в шею.

– Ах, Блез… – Мари-Жанна тяжело вздохнула, понимая, что желает любовника, видимо природа и немного вина сделали своё дело.

Ламэ оторвался от плеча возлюбленной и взглянул прямо ей в глаза.

– Признайся, ты хочешь меня…

– Да, Блез… Но…

– Никаких «но»!

Он взял вожжи и, ловко управляя лошадьми, развернул пролётку по направлению к лесу, оставив компанию в полном недоумении. Уединившись, таким образом, Блез и Мари-Жанна почувствовали себя несколько комфортней, нежели в лесу. Мужчина скинул камзол, его подруга аккуратно развязала ленту шляпки и, сняв её, положила на сидение.

– Как ты хочешь получить удовольствие? – спросил Блез.

– О! Блез, зачем ты спрашиваешь?! Ты прекрасно знаешь все мои слабости…

Ламэ сел на корточки перед любовницей, поднял платье, спустил с неё бельё и начал языком ощупывать то место, куда стремится плоть мужчины. Мари-Жанна стонала от удовольствия.

Блез всё более возбуждался от стонов любовницы и, желая доставить ей необыкновенное удовольствие, продолжал свои действия. Наконец лоно женщины увлажнилось, она издала громкий стон: по опыту Блез уже знал – его любовница достигла оргазма. Но он не покинул своего «боевого поста» и продолжал ласкать ноги прелестницы. Она же, раскинув их как можно шире, прошептала:

– Возьми меня…

Их тела слились: Блез ощущал себя на вершине блаженства, он и предположить не мог в тот момент, что эти минуты наслаждения могут когда-нибудь закончиться.

* * *

Через два месяца Мари-Жанна почувствовала изменения в своём организме: женские дни не начались в положенный срок, по утрам слегка подташнивало, отчего она всё более изводила горничных своими бесконечными придирками.

– Как ты причесала меня! – выговаривала она одной из горничных в очередной раз, решив довести несчастную до слёз. – Разве так следует закалывать грюшелон?! Ах, всему-то вас надо учить. И за что вам месье Ламэ только жалованье платит?

Горничная пыталась оправдаться, потихоньку начиная всхлипывать. Но Мари-Жанна не слушала её, продолжая устраивать разнос.

– И где мой утренний горячий шоколад с пирожным? Сначала ты копаешься с причёской, делаешь всё не так, как следует: теперь же ты стоишь и хнычешь! Я хочу завтрак!!!

Горничная выбежала из комнаты, утирая слёзы накрахмаленным передником. Из кухни показалась Берта, она несла завтрак госпоже на серебряном подносе, как та и настаивала. Она с сожалением и пониманием посмотрела на молодую горничную:

– Иди, умойся и не выказывай свою слабость.

Когда старая Берта вошла в комнату содержанки, та сидела как всегда перед зеркалом, любуясь своим отражением.

– Ваш завтрак, мадам.

Мари-Жанна, не отрываясь от зеркала, заметила:

– Берта, мне казалось, что твоё место – на кухне, а не – в моей комнате. Где эта негодница? Ты выполняешь её обязанности?

Берта не выдержала:

– Мадам, я десять лет служу в доме господина Ламэ и ещё никто, слышите: НИКТО! – не посмел со мной разговаривать в подобном тоне!

Мари-Жанна растерялась от подобного отпора кухарки, но быстро пришла в себя:

– А ты не боишься, что я скажу хозяину о твоём поведении?

– Каком, мадам? О том, что постояла за себя, не желая быть униженной? Давно ли вы стали так вести себя: вы отыгрываетесь на мне и горничных за время, проведённое у Лабиля?

Мари-Жанна вскочила с пуфика, как ужаленная, но тут же осела, вспомнив куртизанку Фредерику, которая оклеветала её мать в глазах крёстного, графа Дюмусо.

– Прости меня, Берта. Просто я… словом, в последние месяцы я чувствую себя дурно, меня постоянно тошнит по утрам, и я становлюсь раздражительной…

– Мадам, так вы беременны, – определила умудрённая жизненным опытом кухарка.

– Боюсь, что: да…

– А месье Ламэ знает об этом?

– Нет…

– Напрасно, мадам, вы ничего ему не сказали. Хозяин – порядочный человек.

* * *

Мари-Жанна решилась поговорить с Блезом спустя ещё месяц, когда окончательно убедилась, что беременна и находится приметно на третьем месяце. Она, как обычно, распустила волосы, сидя на пуфике перед трюмо. Уже смеркалось, любовник полный страсти, нетерпения и предвкушения плотских удовольствий ждал Мари-Жанну в постели.

Женщина начала разговор как бы невзначай:

– Скажи Блез, а когда свадьба у Перешёна и Франсуазы? Из них получится хорошая пара. Она – такая строгая и хозяйственная, он же – помощник в мясной лавке. Какая прелесть: муж рубит мясо окровавленными руками, а жена готовит суп из требухи…

– Дорогая, отчего я слышу сарказм в твоём голосе?

Мари-Жанна хмыкнула.

– Всё это напоминает дурную пьесу, сыгранную бездарными актёрами…

– Не понимаю тебя… Что ты имеешь в виду? – недоумевал Блез.

– Жизнь… Она так коротка, а мы проживаем её слишком бездарно и скучно.

– Прелесть моя, разве ты скучаешь? Скажи, чего ты хочешь!

– Любви, веселья, богатства…

– Разве ты лишена всего этого? – удивился Блез.

– Отчасти – да… – Мари-Жанна рассматривала любовника в зеркало, продолжая причёсывать волосы.

– Тогда скажи: чего именно, и добуду для тебя всё, что угодно!

Мари-Жанна грустно улыбнулась.

– Добудь мне веселья.

– Хорошо, с удовольствием… Поедем на побережье моря, или в Швейцарию на озёра…

– Лучше на озера. Это будут полезно для будущего ребёнка.

Блез растерялся.

– Ты хочешь завести детей?

– Мы уже их завели, вернее – его или – её…

– Ты беременна! – воскликнул Блез.

– Да, примерно двенадцать недель.

Блез вскочил с кровати и бросился к любовнице, обнял её за плечи.

– Это прекрасно. Непременно родится девочка, похожая на тебя! Такая же красавица!

Мари-Жанна не выдержала и разрыдалась. Блез решил, что это проявление радости: ведь каждая женщина мечтает стать матерью, но только не его любовница.