Поспешная женитьба - Элизабет Роллз Страница 28

Во время обеда Фробишер пыжился произвести впечатление, а попутно понять, каковы между супругами отношения. Он ничего не пропустил и быстро заметил напряженность в отношениях пары. Вот и хорошо, подумал он. Ему на руку, если им вместе не по себе. Ему было приятно думать, что умение кузена обходиться с женщинами с Пенелопой ему не помогает. Он расспросил кузена о делах в имении, и ему даже удалось скрыть скуку, когда Питер отвечал.

Потом он обратился к Пенелопе:

— Похоже, мой кузен тратит все время на дела поместья. А чем же занимаетесь вы?

— О! Я гуляю со служанкой и собакой, — просто ответила Пенелопа, — или выезжаю с Джонсоном, нашим главным конюхом, вы знаете. И у меня много домашних дел.

— Вы скачете на лошади?! — изумился Джек. — Поражаюсь, как Дарлстон позволяет вам. Это же так опасно! Всего с одним конюхом!

— Пенелопа сама способна решить, что ей опасно, а что безопасно, без моего вмешательства, — отозвался Питер, раздраженный тем, что замечание Фробишера совпало с его первоначальным мнением. Он также чувствовал, что Пенелопа готова осадить кузена.

— Конечно, конечно, — поспешил вставить Фробишер. — И где же вы скачете, леди Дарлстон?

Пенелопа ответила вежливо, вмешательство Питера дало ей время, чтобы осознать неуместность строгой отповеди кузену мужа и гостю.

— О! Я позволяю выбирать Джонсону. Обычно мы едем через парк, потом в деревню, потом возвращаемся мимо усадебных ферм и через лес.

— Ну да, — спокойно сказал Фробишер. — И назад, через тот живописный мостик в парке. Очень приятно.

— Правильно, вы его должны знать, конечно.

— Естественно, знаю. Похоже, при такой занятости общество Питера вам совсем ни к чему, леди Дарлстон!

Следующие два дня Пенелопа без труда избегала общество Фробишера. Поведение Гелерта в первый вечер способствовало тому, чтобы тот тоже сторонился ее, когда собака была при ней. Тем не менее она почувствовала искреннее облегчение, когда через два дня Фробишер уехал.

Он отбыл сразу после завтрака, и Пенелопа впервые за три дня послала в конюшню предупредить Джонсона. Стоял прекрасный день, с облаками, время от времени закрывавшими солнце, и свежим ветерком, который вносил ощущение приближавшейся осени. Они двинулись по обычному своему маршруту и подъехали по лесной дорожке к мостику через ручей. Джонсон наклонился, чтобы взять уздечку Нерона. Мостик был узенький, они не могли ехать рядом, и он обычно пускал вперед Нерона, зная, что ему можно доверять.

Пенелопа пустила Нерона шагом, зная, что умный старый дружище сам направится через мостик. Она замерла от удивления, когда после нескольких шагов по настилу лошадь остановилась как вкопанная, потом, нервно фыркая, стала разворачиваться. Управляя им руками и каблуками, она успокоила его:

— Ну, дурачок старенький, в чем дело? Ты знаешь этот мост. Пошли.

Она твердо направила Нерона вперед, и старый конь подчинился неохотно, фыркая на каждом шагу.

Вдруг послышался зловещий треск. Нерон попятился, заржав от страха, но было поздно. С ужасным криком Джонсон бросился вперед, но он был бессилен что-либо сделать и только наблюдал, как мост развалился, конь нырнул вперед, сбрасывая седока через голову в каменистый ручей. В ужасе Джонсон выпрыгнул из седла и бросился в ручей, скользя на камнях под быстро бегущей водой, чтобы добраться до хозяйки, чье лицо скрылось под водой. Огромная собака обогнала его, схватила хозяйку за волосы и потянула, вытаскивая ее из воды.

— Молодец, парень! — выдохнул конюх, добравшись до них. — Помоги мне поднять ее. Так, так!

Хромая под тяжестью, он осторожно выбрался на противоположный берег и уложил Пенелопу на траву. Потом быстро развязал бант на шее, повернул ее на живот. Изо рта Пенелопы полилась вода, и через минуту она закашлялась, стараясь набрать в легкие воздуха.

— Слава богу! — прошептал Джонсон, помогая ей сесть.

Пенелопа была испугана, но, к счастью, серьезных травм не получила. Большее опасение вызывало то, что она промокла и под свежим ветром стала сильно дрожать. Ее надо было быстрее везти домой. Джонсон стащил с себя пиджак и закутал в него Пенелопу:

— Посидите здесь, миледи, я сейчас!

Он быстро перебрался через ручей, туда, где оставил свою лошадь. Старый Нерон поднялся на ноги и побрел дальше, но колени его были сильно сбиты, и он хромал. При взгляде на коня у Джонсона сжалось сердце, но помогать он должен был хозяйке. Чертыхаясь, он повел свою спокойную кобылу назад, к Пенелопе. Он осторожно поставил дрожащую девушку на ноги, приговаривая успокаивающие слова, и кое-как ухитрился посадить ее в седло. Но она опасно качалась, и Джонсон понял, что она не сможет усидеть в седле. Молясь, чтобы она не упала, он взобрался и сел позади нее. Убедившись, что так он удержит хозяйку, Джонсон медленно направился к дому. Мельком оглянувшись, он увидел, что Нерон хромает сзади. Собака убежала вперед. Они были на полпути мучительно медленного путешествия, когда справа послышался испуганный голос. Джонсон оглянулся и облегченно вздохнул. Это был хозяин, и он галопом мчался к ним на Гризельде. Он осадил ее рядом с ними и взбешенно спросил:

— Что случилось, Джонсон? Что с ней? Ты должен был присматривать за ней!

— Не надо мне это говорить, милорд. Думаю, будет все хорошо, если поскорее отвезти ее домой, в теплую постель. Мост провалился. И да, это мой промах, не сразу понял, что Нерон не станет артачиться без причины.

Питер помолчал, переваривая услышанное.

— Извини, Джонсон. Не вини себя. Я поскачу и приведу экипаж.

— Лучше вы с ней останьтесь, милорд. У меня уже руки онемели держать ее. Все время сползает. Простите уж меня.

Питер спрыгнул со своей кобылы, придержал Пенелопу, пока Джонсон осторожно слезал, а потом вспрыгнул на спокойного Тумана. Джонсон сел на Гризельду и быстро поскакал, пока Питер удобнее устраивал Пенелопу. Потом он пустил Тумана шагом и медленно продолжил путь к дому. Пенелопа прильнула к его плечу, и он чувствовал дрожь во всем ее теле.

— Скоро будем дома, любимая моя, — подбодрил он ее, не будучи уверенным, сознает ли она, что он занял место Джонсона.

Казалось, она почти без сознания. Но, разговаривая с ней, он заключил, что жена узнала его, но у нее нет сил, чтобы отвечать. Он тихонько повернул ей голову, чтобы она щекой легла на его грудь. В миле от дома их встретил экипаж, который гнал Джонсон.

— Неплохо, Джонсон, — с облегчением сказал Питер.

— Я послал за доктором, милорд, и сообщил по дому. Они будут ждать у главного входа. Туда легче подъехать. А Джим поведет Тумана и Нерона.

— Нерон! Я совсем забыл о нем. — Питер оглянулся.

Старый конь, хромая, ковылял позади, на каждом шагу качая головой от боли. Питер содрогнулся, поняв, как тяжело поранился верный друг.

Но не было времени думать об этом. Джонсон ждал, чтобы помочь ему с Пенелопой. Вместе они сняли ее с Тумана и перенесли в экипаж. Питер залез следом, уложил ее на сиденье, завернул в плед и встал на колени, удерживая, чтобы сильно не качало. Собака тоже прыгнула в экипаж, и Джонсон закрыл дверь. Джонсон повел экипаж к дому как можно быстрее. Он остановился у парадной двери, где в тревожном ожидании стояли Эллен, Медоуз и миссис Байтс. Граф донес жену до спальни, где ее подхватили Эллен и миссис Байтс. Питер вышел в холл, чтобы встретить доктора, который, к счастью, скоро пришел. Он проводил доктора наверх и оставил у двери спальни Пенелопы, сказав: