Распутник - Сара Маклейн Страница 28

Он откинулся на спинку сиденья, и в его глазах мелькнула искорка веселья — искорка, которую она помнила с детства.

— Что ты имеешь в виду, леди Пенелопа?

Она его поправила:

— Леди Борн, пожалуйста.

Его глаза на мгновение расширились. Достаточно, чтобы она успела заметить в них удивление до того, как он наклонил голову.

— Значит, леди Борн.

Пенелопе понравилось, как звучит ее новое имя. Хотя и не должно бы. Ведь он не дал ей никаких оснований для этого.

— Я хочу посмотреть твой игорный дом. Его еще называют адом.

Он выгнул бровь.

— Зачем?

— Мне кажется, это и будет настоящее приключение.

— Вне всякого сомнения.

— Полагаю, женщины не часто туда заходят?

— Такие женщины, как ты, — нет.

Женщины как ты.

Намек ей не понравился. Намек на то, что она простая и скучная и не склонна к авантюрам... никогда. Пенелопа не отступила.

— И все равно я хочу туда сходить. — Немножко подумала и добавила: — Ночью.

— Какое значение имеет время?

— Вечерние события всегда более безрассудны. В них так много недозволенного.

— Что ты знаешь о недозволенном?

— Не так уж много. Но я уверена, что обучусь быстро. — Сердце ее заколотилось при воспоминании об их первой ночи вместе, о наслаждении, дарованном Борном, но она тут же вспомнила, что он покинул ее, едва обеспечив заключение брака. Пенелопа откашлялась, внезапно почувствовав себя неуверенно. — Какая удача иметь мужа, который может устроить мне турне по всем этим безнравственным удовольствиям.

— И вправду удача, — протянул он. — Если бы твоя страсть к приключениям не вступала в прямое противоречие с респектабельностью, которой я, по твоему настоянию, должен прикрыться, я бы с радостью повиновался. К сожалению, теперь вынужден отказать.

Вспыхнул гнев.

Значит, его предложение было ненастоящим! Он готов удовлетворять ее капризы, готов заплатить цену за их брак, за Фальконвелл, но только ту, которую назначит сам. Он ничем не отличается от других. От отца, от жениха, от всех тех джентльменов, что пытались ухаживать за ней в последующие годы.

Так вот, она этого не потерпит.

Ее принудили выйти замуж чередой событий, которыми она не могла управлять. Она согласилась выйти замуж за негодяя. Но делать, из себя пешку она не позволит!

— Как же так? Ты пообещал мне той ночью, когда я согласилась выйти за тебя замуж, что я смогу вести такую жизнь, какую захочу, иметь те приключения, какие пожелаю. Пообещал, что разрешишь мне экспериментировать, потому что запятнанный титул маркизы Борн может погубить мою репутацию, но зато подарит мне целый мир.

— Это было до того, как ты начала настаивать на респектабельности. — Он подался вперед. — Ты хочешь, чтобы твои сестры респектабельно вышли замуж. Не делай ставку на то, что не готова потерять, милая. Третье правило игроков.

— И негодяев, — буркнула она раздраженно.

— Их тоже. — Он долго смотрел на нее, словно испытывая ее гнев. — Твоя главная проблема в том, что ты не знаешь, чего по-настоящему хочешь. Ты знаешь, чего должна хотеть. Но это не то же самое, что настоящее желание, верно?

Этот человек просто бесит!

Пенелопа подалась вперед и потребовала:

— По крайней мере расскажи мне об этом заведении. Если бы ты сводил меня туда, рассказывать бы не пришлось. — Уголок его губ слегка приподнялся. Пенелопа это заметила. — Вижу, ты со мной согласен.

Он выгнул бровь.

— Не совсем.

— Но все равно сводишь меня туда?

— А ты упорная. — Он долго смотрел на Пенелопу, обдумывая ответ, но все-таки произнес: — Я тебя отведу. — Она широко улыбнулась, и Борн поспешно добавил: — Один раз.

— Это очень захватывающе?

— Если любишь азартные игры, — просто ответил он.

Пенелопа наморщила носик.

— Я никогда не играла.

— Неправда. Ты делала ставки каждую минуту, что мы провели вместе. Сначала ради сестер, а сегодня и ради себя.

Пенелопа подумала.

— Наверное, да. И выиграла!

— Это потому, что я позволил тебе выиграть.

— Полагаю, в твоем вертепе подобного не случается?

Борн фыркнул.

— Нет. Мы предпочитаем позволять игрокам проигрывать.

— Почему?

Он резко взглянул на нее.

— Потому что их проигрыши — это наши выигрыши.

— Ты имеешь в виду деньги?

— Деньги, земли, драгоценности... все, на что им хватает глупости делать ставки.

Звучало захватывающе.

— Это заведение называется «Ангел»?

— «Падший ангел». Так мы именуем его между собой.

Пенелопа немного подумала.

— Это ты его так назвал?

— Нет.

— Тебе очень подходит.

— Думаю, именно поэтому Чейз и выбрал такое название. Оно подходит всем нам.

— Всем вам?

— Нас четверо.

— И все... падшие? — Последнее слово она произнесла шепотом.

Карие глаза отыскали ее в полумраке кареты.

— В определенном смысле.

Пенелопа обдумывала его ответ. В сказанном им не слышалось ни стыда, ни гордости. Простая, неукротимая искренность. И она вдруг поняла, что есть нечто соблазнительное в его падении... в том, что он стал негодяем. В том, что он потерял все — сотни тысяч фунтов! — и за короткое время вернул обратно. Каким-то образом восстановил. Без помощи общества. Не имея ничего, кроме неослабевающей воли и свирепой решимости.

Не только соблазнительное.

Героическое. В известном смысле, конечно.

Она посмотрела ему в глаза, внезапно увидев его в новом свете. Но он опять прочитал ее мысли.

— Я вижу, ты все романтизируешь. Превращаешь «Ангела» в то, чем он не является. А вместе с ним и меня заодно.

Пенелопа замотала головой. То, что он с легкостью прочитал ее мысли, тревожило.

— Не совершай того, что приведет только к разочарованию.

Наступило молчание. Он скрестил обутые в сапоги ноги, положив щиколотку на щиколотку, и снова закрыл глаза. Отгородился от нее.

Она молча наблюдала за ним, поражаясь такому спокойствию, словно они всего лишь дорожные попутчики в обычной поездке. А может быть, он и прав, ведь в этом мужчине нет ничего, похожего на мужа, да и сама она никакие чувствует себя женой.