Греховные радости - Пенни Винченци Страница 28

Энджи не могла поручиться, что Вирджиния ей верила, но это избавляло от необходимости испытывать чувство вины перед ней или размышлять о том, что она может подумать. Энджи было интересно, работа у нее ладилась, и она чувствовала себя счастливой. К Рождеству Вирджиния подарила ей оранжевую шубку из искусственного меха, дала премию в сто фунтов стерлингов и пятифунтовую прибавку к недельному жалованью. Она пригласила Энджи в «Каприз» на обед, во время которого сказала, что и представить себе не может, как теперь сумела бы вести дело без нее; и что она хочет надеяться, что Энджи никогда от нее не уйдет. Энджи ответила, что никогда этого не сделает.

За две недели до Рождества у Энджи состоялся первый настоящий разговор с Александром. Она видела его и раньше бессчетное число раз; середину недели он обычно проводил в Лондоне вместе с Вирджинией, приезжая, как правило, в понедельник вечером, а уезжая в четверг.

— Ему все это не очень нравится, но он мирится. Когда-нибудь я тебе расскажу почему, — сказала как-то Вирджиния.

Днем он подчеркнуто старался не появляться в их конторе и по большей части где-то отсутствовал; он был членом правления нескольких компаний и производил впечатление постоянно занятого человека. Вечерами же заезжал за Вирджинией, чтобы, как он выражался, «забрать ее домой»; это была какая-то шутка, от которой он всегда получал большее удовольствие, чем его жена. Энджи не могла понять, нравился ли ей Александр: он казался ей каким-то постоянно внутренне напряженным, а очень часто словно преисполненным некоей непонятной угрозы, готовым взорваться неизвестно из-за чего. Но внешне он был потрясающе красив; увидев его в самый первый раз, Энджи в полном смысле слова ощутила, что у нее слабеют колени. Как-то она задержалась на работе почти до половины седьмого вечера, подбирая цветовую гамму для очередного клиента, она услышала чьи-то шаги, но даже не повернула голову, подумав, что это дворецкий, который часто приносил вниз поднос с напитками для Вирджинии.

— Боже мой, — раздался чей-то голос, — какая преданность делу!

Она подняла взгляд и увидела прямо перед собой пару таких ярко-голубых, таких удивленных и так внимательно и изучающе разглядывающих ее глаз, что перед ними мгновенно поблекло и растаяло даже воспоминание о горячих черных глазах М. Визерли.

— Ой! — воскликнула она. — Лорд Кейтерхэм!.. Наверное, — добавила она, с каждым мгновением все сильнее ощущая, что, должно быть, выглядит довольно глупо.

— Вы совершенно правы. А вы, как я предполагаю, мисс Бербэнк? Я столько о вас всего слышал, в том числе и о том, какие перемены вы внесли в рабочий распорядок моей жены, но даже и не предполагал, что вы так красочно выглядите. Весьма рад познакомиться. Добрый вечер!

Он протянул руку; Энджи вскочила со своего места и поспешно схватила ее. Рука была очень твердая, но довольно холодная; у Энджи возникло странное побуждение взять ее в обе ладони и согреть.

— А что, супруга моя здесь? В святая святых?

— Простите? Ой, да! Да, здесь. Работает над заказом, с которым мы опаздываем. Я уверена, она вам обрадуется.

— Не сомневаюсь, — ответил он, и она снова почувствовала себя дурой и рассердилась на себя за то, что сказала такую глупость.

— Я прямо из Хартеста, — продолжал Александр.

— О да. Прекрасный дом, — сказала Энджи.

— А вы знаете о Хартесте? — Он был явно польщен.

— Немного. Что это здание восемнадцатого века, что оно построено… э-э-э… Адамом, и что оно считается очень красивым.

— Оно не только считается, оно и на самом деле очень красиво. Надо вам как-нибудь приехать и посмотреть. Вам понравится. — «Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я и вправду получу такое приглашение», — подумала Энджи; она была уверена, что это произойдет еще очень и очень не скоро. — Ну а теперь простите, но я вынужден оторвать жену от ее крайне важной работы; иначе если мы не поторопимся, то опоздаем на один весьма нудный ужин.

— Да, конечно. Проходите, пожалуйста.

Энджи в очередной раз почувствовала себя глупо: получилось так, словно она ведет себя с ним как хозяйка в его собственном доме; она встала и посмотрела ему вслед; и, когда он уже вошел в кабинет Вирджинии и закрывал за собой дверь, услышала его слова: «Дорогая! Какое у тебя там сидит милое создание! И презабавное!» — и почувствовала себя еще более глупо. Хорошо было бы, подумала она, оказаться с графом чуть более на равных. Но тут же одернула себя. Ей еще очень далеко до того, когда нечто подобное может стать возможным.

В предрождественскую неделю, в среду Александр снова объявился в их конторе: им с Вирджинией предстояло идти на какой-то благотворительный бал. Облаченный в смокинг, он нетерпеливо вышагивал взад-вперед по гостиной; Энджи, уже собравшаяся уходить, как раз направлялась к двери и, увидев сзади его напряженную спину, вдруг почувствовала смущение и постаралась проскользнуть мимо него незамеченной. К тому же она еще и торопилась: М. Визерли пригласил ее на ужин перед своим отъездом в Нью-Йорк на Рождество. Как объяснил ей М. Визерли, после рождественских праздников ему предстояло заняться в Нью-Йорке каким-то делом, которое в его отсутствие оказалось совершенно заброшенным; и он обещал Соне, своей нью-йоркской подружке, провести Рождество с ней. «Хотя, должен честно признаться, Анджела, я бы предпочел остаться здесь, с тобой». Он не стал дальше распространяться на эту тему, а Энджи и не пыталась вытянуть из него больше. Она любила его и доверяла ему и не хотела, чтобы в их взаимоотношениях возникали какие-нибудь сложности. Чем больше у него будет всяких Сонь и Марианн (так звали его парижскую любовницу), тем, считала она, лучше.

— Энджи! — Александр повернулся ей навстречу с самой широкой и доброжелательной улыбкой, на какую был способен. «Ишь, тренируется перед Рождеством, как он будет улыбаться на праздники своим арендаторам», — непочтительно подумала Энджи. — Вы что это, пытаетесь ускользнуть так, чтобы я вас не заметил? Позвольте мне пожелать вам счастливого Рождества. И давайте выпьем по бокалу шампанского. Тем более что моя жена соберется еще явно не скоро.

Энджи улыбнулась ему и вошла в гостиную. На черной мраморной каминной доске стояли бутылка шампанского и два бокала; один из них был уже наполнен. Александр протянул ей другой:

— Надеялся выпить с женой, но она этого не заслуживает. А вы, судя по всему, что я о вас слышу, очень даже заслуживаете. — Он налил бокал почти до краев и улыбнулся ей. — С Рождеством, милочка!

Это «милочка» заставило Энджи почувствовать себя униженной, как будто ее поставили на одну доску с его арендаторами или даже еще ниже, но она все-таки взяла бокал, отпила немного и улыбнулась ему в ответ:

— Спасибо, лорд Кейтерхэм. И вас тоже.

— Нет, пожалуйста, зовите меня просто Александр. Терпеть не могу эти формальности, и к тому же я знаю, что вы с Вирджинией — большие друзья.

Она слегка удивленно посмотрела на него. Удивило ее то, что Вирджиния, выходит, считала ее своей подругой, а еще больше то, что ему было об этом известно.