Ближний берег Нила, или Воспитание чувств - Дмитрий Вересов Страница 28

Проснувшись, как положено, на час раньше всех, Нина нашла своего помощника на кухне, прямо на полу, возле теплой со вчерашнего дровяной плиты. Она осторожно ткнула его в бок. Нил застонал и открыл мутные глаза.

— Все ясно, — сказала она добродушно-сварливым тоном ко всему привычной женки. — Надрался ночью, да?

— О-о! — простонал он в ответ.

— Что пил?

— О-о, «тройной»…

— Блевал после этого?

— Да-а-а!

— Это хорошо… На-ка, выпей. Она поднесла к его губам кружку холодного молока. Он жадно выпил все до капельки.

— А теперь подъем и за работу! — скомандовала Нина.

Нил снова застонал.

— Нечего тут! — прикрикнула она. — Топориком помашешь, водички потаскаешь — глядишь, и похмела сгонишь, и разогреешься! Батька мой с утреца этим только и спасался.

И впрямь. Первые мгновения были буквально адовы, зато потом легчало с каждой минутой, и, когда он принес и вылил в огромную, блестящую пищевую флягу последнее ведро воды, захотелось есть. Нина выдала ему большой ломоть хлеба с маслом и толстым куском докторской колбасы.

— Сейчас иди, спрячься где-нибудь в кустиках. А то народ вот-вот просыпаться начнет, неохота мне, чтоб тебя Игорь Донатович в таком виде заметил.

Если про тебя спросит, я скажу, что в деревню услала, укропа к обеду выпросить.

А ты примечай — как все в поле двинут, тогда и приходи. Горячего я тебе оставлю…

День прошел без осложнений, и к вечеру Нил чувствовал себя прекрасно, да и выглядел, по обстоятельствам, совсем неплохо. Молоко и хлеб перед ужином им привез не Васютинский, а незнакомый мужик, пожилой и хмурый, и машина была совсем другая.

— А где Витя? — спросил у него Нил.

— Какой еще Витя?.. А, городской! — Нил кивнул. — Так вы, что же, ничего не слышали? Вся деревня с обеда гудит…

И мужик рассказал дикую историю. Будто бы нашли полуторку Васютинского в тридцати километрах отсюда, в кювете на проселке, колесами вверх. Двое в ней ехавших убились на месте, но самого Васютинского среди них не было. И будто бы стоял в кабине такой густой спиртной дух, что всем все сразу стало ясно. И еще паршивая деталь: в кузове, рядом с трупом местного бандюги Кольки Романова, нашли покореженный новенький дизель-генератор, исчезнувший ночью с машинного двора. Не успела эта новость дойти до деревни, в правление заявился местный житель Зубаков Евгений с разбитой рожей и сказал, что эти двое, Ильин с Романовым, и присоединившийся к ним городской шоферюга из «студней» в ходе совместного, стало быть, распития подбивали его на покражу дизеля, да только он отказался, за что и был ими зверски избит, а личная его гармонь — потоптана и порвата напополам. Васютинского отыскали мертво пьяным в постели гулящей девки Ленки Сорокиной и прямо оттуда увезли в Выборг для дальнейшего выяснения.

— Так что не скоро вы теперь Витьку увидите, — подытожил свой рассказ мужик. — Годков через шесть, не ранее…

После столь бурной первой ночи жизнь Нила в Житкове потекла спокойно, однообразно и невыносимо скучно. Когда он исполнял свои кухонные обязанности, было еще терпимо, но вот в часы досуга — бр-р! Бесконечные бахвальства кривоногого Маркова, воображавшего себя не иначе как современным Васей Буслаевым — раззудись плечо, размахнись рука. Визгливые перебранки нелепых созданий (и язык-то не поворачивается назвать их девушками, таким если цветы дарить, то разве что из сострадания!) на всякие животрепещущие темы, вроде того, кто лучше — Магомаев или Ободзинский. А то, бывало, и по производственным вопросам чуть друг другу в волосья не вцепятся.

— Мы ишшо борозды не прошли, а они ужо ишшо яшшык ташшуть!

Со Стефанюком контакта тоже не получалось — он все время неотлучно следовал за Игорем Донатовичем. Идут с поля по деревенской улице под ручку и общаются примерно так:

— А вот видите, Юрочка, подсолнух. А знаете, как по-фински будет «подсолнух»?

— Хекки-мекки, Игорь Донатович.

— А вот и нет, Юрочка, мекки-хекки! Про него в Лапландии даже песенку сложили: «Мекки-хекки юкки пюкки, яурийокки пекки нюкки!»

— А по-норвежски как будет «подсолнух», Игорь Донатович?

— Бюк-бригге-бю, Юрочка. А по-японски?

— Асаеси серимасен, Игорь Донатович?

— Правильно, Юрочка!

Деревенские только смотрят вслед, плюются.

— Во, бля, жидов понаехало! По-нашему-то совсем не волокут…

Даже не знаешь, что лучше — спецнабранное жлобье или эта томная парочка.

Как говорят детишки: «оба хуже». Нет, редкой все-таки сукой оказался товарищ Васютинский — заманил черт-те в какую глушь, в хрен знает какую компанию, а сам…

С Ниной Каракоконенко общение исключительно деловое — подай то, сделай это.

А так — либо вся в хлопотах, так что не приставай, либо спит. Устроила себе каморку в пристроечке, прямо над кухней, и чуть что — шасть туда, и в койку.

Очень поспать любила.

Книжек с собой Нил не взял. У других, надо полагать, ничего достойного по этой части не найти — вот и оставалось выть с тоски. А когда он узнал, что он здесь вообще единственный ленинградец, а остальные благоразумно записались в Репине и Шушары и спокойно могут ездить домой хоть каждый день, он взвыл так, что какая-то из девок пальцем по виску постучала и посоветовала ему лечиться.

Так прошло десять дней. А на одиннадцатый…