Нечаянный поцелуй - Сара Беннет Страница 28

Он понимал, что Дженове по-прежнему одиноко, и презирал себя за то, что это его вполне устраивало, но ничего не мог с собой поделать.

Болдессар прав. Он гадкий человек. Он лжец и вор; человек, от которого за версту несет духом опасных интриг и тайн. И если это зловоние еще не совсем отравило таких его друзей, как Дженова, то его тайны, стань они ей известны, непременно вызовут у нее отвращение, и она знать его не захочет.

Что знает Болдессар?

Генрих предпочел не задумываться об этом ни вчера, ни сейчас. Будь у Болдессара на руках козыри против Генриха, он не преминул бы ими воспользоваться. Болдессар отличался импульсивностью и был неспособен строить козни и плести интриги. Поэтому Генрих не считал его особенно опасным. В нем было больше трескотни, чем дела.

Угрозы вроде тех, которыми разбрасывался Болдессар, не могли причинить Генриху вреда. Болдессару нужно придумать что-то более действенное, подумал Генрих, поворачиваясь, и налетел на кого-то, кто стоял за его спиной.

– Рейнард!

Нетерпеливо оттолкнув слугу, он зашагал через зал. Рейнард последовал за ним.

– Простите, милорд, – извинился Рейнард без тени сожаления в голосе. – Я беспокоился о леди Дженове. В лорда Болдессара будто вселился злой демон.

– Да. – Генрих приостановился, сосредоточив на Рейнарде мрачный взгляд. – Ты полагаешь, его ярость утихнет?

– Думаю, он воспользуется случаем и подольет масла в огонь, чтобы раздуть пламя пожара.

– Весьма лирично, Рейнард, – усмехнулся Генрих. – Надеюсь, ты не думаешь, что Болдессар будет сидеть, ломая из-за случившегося руки?

– Нет, не думаю.

– Значит, ты не считаешь, что следует немедленно ехать в Лондон? – продолжал он. – Я было подумал, не пора ли нам вернуться ко двору. Ведь еще предстоит разобраться с графами и их заговором…

Рейнард встретился с ним глазами, и Генрих увидел, что тот все понимает. Рейнард всегда распознавал ложь и знал, чего от него ждут в ответ.

– Леон послал бы за вами, верно? Думаю, мы можем пробыть в Ганлингорне столько, сколько потребуется.

Этот ответ и хотел услышать Генрих. Очень хорошо. Тогда почему неприятное ощущение в животе усиливалось, а мышцы еще больше напряглись? Генрих сознавал, что для него было бы лучше уехать сейчас, вернуться к жизни, в которой он разбирался и добился успеха, к которой стремился, когда был еще тринадцатилетним ребенком. Когда, подобно фениксу, восстал из пепла.

Неужели он в самом деле хочет снова сгореть? И потерять все, что приобрел, ринувшись в пламя?

– Ты прав, Рейнард, – сказал он со вздохом. – Мы должны остаться в Ганлингорне. Так долго, как это потребуется.

– Лорд Генрих? – В его ладонь скользнула маленькая теплая ручка Рафа. Генрих опустил взгляд и улыбнулся. – Мы можем сейчас покататься на Агнце?

– Прошу прощения, Раф. Конечно же, идем, не будем больше держать Агнца в стойле.

По пути Раф вдруг спросил:

– Я слышал, вы сказали этому большому человеку, что останетесь здесь так долго, как это будет нужно. Значит ли это, что навсегда?

В зеленых, как у Дженовы, глазах была надежда, и Генрих пожалел, что не промолчал.

– Нет, Раф, это значит столько, сколько я буду здесь нужен.

Раф как-то неуверенно кивнул.

– Это обещание? Мама всегда говорит, что обещания нельзя нарушать. Что обещаниями нельзя разбрасываться, потому что они связывают тебя на веки вечные.

– Твоя мама права, Раф. Обещание – это обязательство навсегда.

– Значит, это обещание? И вы останетесь с нами?

Пути к отступлению нет, осознал Генрих мрачно. Он никогда не встречал мужчину, женщину или ребенка, такого упрямого или решительного, как Раф, когда он желал получить ответ.

– Обещаю находиться здесь до тех пор, пока буду нужен, – подтвердил Генрих.

Раф открыл было рот, чтобы возразить, но; вероятно, увидел в глазах Генриха предупреждение, потому что вдруг начал рассказывать о кошке с котятами из конюшни.

Вот и славно, промелькнуло у Генриха. Ему не хотелось лгать мальчику, не хотелось причинять ему боль. Он пришел к странному выводу, что относится к Рафу лучше, чем к себе. «Я становлюсь добрее, – отметил он не без насмешки. – Дженова превратила меня в святого».

– Чему вы улыбаетесь, лорд Генрих? – справился Раф.

– Просто так, Раф. Вспомнилось что-то смешное.

– Расскажите мне.

– Нет, нет, Раф. Ты не поймешь. Я и сам едва понимаю…