Парадокс Гретхен - Вера Колочкова Страница 28

Утром, проснувшись, как обычно, от гремевшего во всю ивановскую Светкиного музыкального центра, Ася вскочила на ноги и тут же рухнула около кровати, как куль с мукой. Тело не слушалось. Тело болело каждой мышцей, каждой косточкой, каждым сосудом и нервом, словно кто-то старательно растягивал его, выкручивал спиралью всю ночь. Вчерашнее потрясение таким вот образом давало о себе знать. Ася долго, с осторожностью поднималась на ноги, действуя поэтапно и медленно, как недоделанный робот: сначала надо сесть на коленки, потом подтащить чуть вперед ногу, потом упереться в пол одной рукой, потом второй, потом подтащить другую ногу, потом медленно, очень медленно, маленькими рывками надо распрямиться…

– Свет, ты еще не опаздываешь? Набери мне воды в ванну, пожалуйста… Я разогнуться не могу… – жалостливо простонала Ася, выйдя на кухню к быстро поглощающей свой завтрак дочери. Светка даже жевать перестала от удивления, разглядывая мать, руки и ноги которой тряслись мелкой дрожью, вокруг глаз залегли темно-коричневые страшные круги, под подбородком запеклась какая-то глубокая царапина…

– Мам, да что этой с тобой, господи?! Случилось что? Может, врача вызвать?

– Нет, Светка, врача не надо. Само пройдет. Заживет, как на кошке…

Произнеся последние слова, Ася попыталась улыбнуться, вспомнив про вчерашнего своего спасителя, но вместо этого только тихо ойкнула: любое мышечное движение, самое даже незначительное, доставляло ощутимую боль, и разумнее, наверное, было шевелиться совсем потихоньку, остерегаясь малейших резких движений.

– Сейчас, мамочка, сейчас… Тебе и правда надо в теплой ванне полежать! – бросилась в ванную Светка. – Сейчас я тебе хорошую водичку сделаю: с пенкой, с травками, с маслом…

После трехчасового лежания в «хорошей водичке» Асе действительно полегчало. Начав принимать ванну, Ася позвонила на работу и предупредила, что сегодня прийти не сможет по причине простуды, свалившей ее с ног, – не рассказывать же всем о том, что случилось с ней вчера. Она, похоже, вообще никогда и никому не сможет об этом поведать… Ей противно было даже вспоминать о вчерашнем, противно было даже на секунду представить, что с ней могло произойти, если б не ее случайный спаситель. Ася бы, наверное, и жить больше не смогла… Хотя чего это она про жизнь – вряд ли ее вообще оставил бы в живых этот черный маньяк… Да не то что рассказывать, ей и думать-то обо всем этом не хотелось. Хотелось только лежать и лежать в теплой ванне, и остаться бы в ней навсегда, навеки, до конца своей жизни…

Светка на первые уроки в школу тоже не пошла, как Ася на этом ни настаивала. Бегала, как угорелая, между кухней и ванной, приносила матери то зеленый чай, то настойку «от нервов», то кофе, то бутерброд, то воды горячей подливала. Так что через три часа Ася, благополучно добравшись до постели, снова уснула как убитая и проспала почти до самого вечера. А проснувшись, решила, что сейчас встанет и пойдет навестить своего спасителя, и подосадовала на себя – вот же эгоистка какая. Может, ему там помощь нужна, а она валяется тут целый день. Нервное потрясение у нее, видите ли. А человек из-за нее вчера ранения ножевые получил!..

На этот раз встать с постели ей удалось намного легче и даже получилось умыться-причесаться самостоятельно, и одеться, и выйти из дома. Зайдя по дороге в супермаркет, Ася купила бутылку хорошего коньяка и долго еще выбирала торт для Коли – Кот сказал, что он воздушно-белый любит. Это какой же, интересно? Сама Ася в тортах не разбиралась совсем – предпочитала им соленые огурцы с селедкой. И поэтому, махнув рукой, купила самый дорогой и самый впечатляющий. Может, не воздушный, но зато совершенно белый, красиво украшенный горками из нежно вьющегося по верхнему основанию крема.

Дверь ей открыл Коля. Засмущался, покраснел, как давеча, разулыбался приветливо и искренне, очень по-детски. А когда Ася вручила ему коробку с тортом, так радостно округлил глаза, что Асе стало отчего-то не по себе. Странный какой он все-таки…

Кот встретил ее своеобразно: не со смущением и радостью, как Коля, но тоже приветливо. Лежал он на диване поверх одеяла, положив аккуратно забинтованную голову на высокую подушку. Усы его радостно топорщились вверх, а глаза блестели ярким зеленым светом, и впрямь будто кошачьим. Оторвавшись от подушки, он важно покивал, здороваясь с Асей забинтованной головой, как тот красный командир из песни, у которого она, голова то есть, вся «обвязана, и кровь на рукаве»… Потом озадаченно уставился на протянутую ему коробку с коньяком.

– Ты чего, Анастасия? Бутылку-то зачем приперла? Мы же с Колей не пьем. Если только немного, вместо лекарства принять…

– Ну, а для чего же еще? – развела руками в ответ Ася. – Только в качестве лекарства! Чтобы стресс снять. Я вот утром и встать сразу, например, не смогла: свалилась у кровати, как куль с мукой. И на работу даже не пошла.

– И я не ходил… Пришлось звонить, отменять занятия…

– А ты где работаешь, Кот?

– А зачем тебе об этом знать, Анастасия? Ты уж не приударить ли за мной собралась часом, а? Из чувства благодарности к герою-спасителю? Учти, я женатый. И в жену свою с юности влюбленный. Только дура она у меня. Пришлось вот сбежать временно, чтоб поумнела немного.

– Думаешь, поумнеет?

– Конечно. Она ж меня тоже любит – я знаю. Так что учти, не свободный я…

– Хорошо, Кот, я учту. И приударять не буду. А все-таки интересно, в каких таких местах нынче мужики-герои водятся? Где работаешь-то? Коля вчера сказал, ты вроде как учитель… В школе, что ли?

– Ага. Только не в школе, а в интернате. Для умственно отсталых детей. Для олигофренов, имбецилов да дебилов то бишь.

– А Коля… Он…

– Да. Правильно мыслишь, Анастасия, Коля тоже олигофрен. Мой бывший ученик. Но он достаточно адаптирован, к счастью, к условиям окружающей жизни. Грузчиком в магазине работает. Не пьет, не курит. С начальством не спорит. Всех подряд любит. Любое задание выполняет охотно и с радостью. Мечта, а не работник. Они там не нахвалятся им…

– Ах, вот оно что… – задумчиво протянула Ася. – А я сначала и не поняла…

– А что тут особенно понимать-то? Коля – такой же человек, как и мы. Божье творение. И тоже создан для счастья, как та птица для полета. Правда, счастье это возможно при одном условии – правильной адаптации к жизни, чтобы кто-то его лицом в нужную сторону повернул, понимаешь? А так – все то же самое, по сути…