Принц в наследство - Натали де Рамон Страница 28

Пешо выпустил из трубки голубоватый вонючий дымок и сочувственно поинтересовался:

— Встать не можешь? Ты лежи, я тебе сейчас стаканчик полечиться принесу. Выпрягу Кузину, напою, курам, скотине корму задам, а ты отдыхай, мы потом с тобой телегу через ворота закатим. Слышь, скотина голодная ревет, эк я с тобой до солнца заспался…

Старик слез с телеги и засуетился, распрягая Кузину.

— Дед, а как я оказался в твоей телеге? — Леон усилием воли заставил себя принять вертикальное положение, но добраться до калитки смог, только держась за изгородь.

— Говорят тебе, лежи, значит, лежи, какой я тебе дед, тоже мне, внучок нашелся, — недовольно заворчал папаша Пешо, взваливая на себя Леона, а освобожденная от упряжи Кузина неспешно побрела к своему сараю. — Как оказался, так и оказался, почем я знаю? Я после праздника городских в гостиницу отвозил, им на автобусе неинтересно, им лошадь подавай! — В доме Пешо сгрузил Леона на кровать и протянул стакан вина. — На, сразу полегчает.

— Ты не про туристов, ты про меня. — От вина противный привкус во рту пропал, но голова и веки налились еще большей тяжестью.

— Что про тебя? Про тебя я ничего не знаю, только сдается мне, что ты свою пигалицу где-то потерял. Точно? Ты не жалей, ты в сто раз лучше сыщешь! На что тебе маленькая да очкастая?

Да что ты, папаша Пешо, понимаешь в женщинах! — хотел воскликнуть Леон, но у него не было сил на такую длинную фразу и на дальнейшие беседы, поэтому он снова спросил:

— Как я оказался в твоей телеге?

— Вот заладил! — Папаша Пешо всплеснул руками. — В телеге-то я тебя нашел, потому и не знаю, что с тобой прежде было. Ты много-то не пей, развезет. Я с туристами освежился, думаю, домой ехать надо, иду к телеге, а в ней ты лежишь, накидкой прикрыт. В стеганой куртке, в рубахе, но вроде как без штанов. Я получше пригляделся, нет, в штанах, только больно чудных, вроде чулок, и полосатых. Ну тогда я и вспомнил, как ты со своей пигалицей в маскерадных костюмах отплясывал… Ты чего, заснул сызнова, что ли? Спи, а мне по хозяйству надо…

От стариковской болтовни Леон действительно задремал, но мучительное похмелье не давало заснуть по-настоящему. И даже не переизбыток алкоголя в организме, а переизбыток чувств и событий последних трех дней. Он то проклинал наглую Жаннет, то принимался корить себя за мальчишество по отношению к Катрин, то неожиданно до слез желал ее… Потом почему-то в памяти всплыли вчерашний разговор с Зигрено и фигурка-“вассал” в его руке. И сразу, словно на мониторе компьютера, перед глазами возникли строки: “На правом берегу Туэ, близ Пуату с Анжу… Тишайший дю Белле… оружие”…

Конечно же! Недаром с самого начала у меня было ощущение, что я уже видел такого всадника! — осенило Леона. Зачем же я позволил себя уговорить не ехать в Монтрей-Белле? Надо было немедленно отправляться туда и перерыть все залежи старинного оружия! Или ночью сбежать из Шинона. А вместо этого я потащил Катрин на развалины, она чуть не простудилась под дождем… И потом, если бы мы вчера поехали с Франсуа в Монтрей-Белле, а не в Шенонсо, никакая Жаннет не сумела бы напортить…

Так, я сейчас встану, решил Леон, выпью еще стариковского вина и позвоню Белиньи, пусть срочно пришлет мне Франсуа с машиной, заскочу в Монтрей-Белле и переверну весь арсенал! А потом к ней, в Париж! Не может быть, чтобы она не поняла меня. Моя умница, моя королева…

Папаша Пешо отворял ворота, чтобы втолкнуть во двор телегу, когда пошатывающийся Леон вышел на порог его дома и спросил, где телефон.

— Чуть оклемался и сразу крале своей звонить? Герой! — похвалил папаша Пешо. — Только я телефон давно отменил. Кому мне звонить? Из замка позвонишь или из города. Ты с телегой-то мне поможешь?

— Эх, я пешком никуда не дойду. — Леон уныло опустился на порожек. — А у тебя нет нормальной машины или ты ее тоже, как телефон, “отменил”?

— Авто у меня есть, как не быть. Содержу в исправности.

К авто марки “ситроен” тридцать шестого года выпуска в хозяйстве папаши Пешо нашлась даже канистра бензина. Леон пришел в восторг от допотопной модели иссиня-черно цвета с обивкой в порыжевшую зелено-красную шотландскую клетку.

— Ты его вести-то сумеешь? Может, сперва супчику поешь? — Папаша Пешо бережно заливал бензин. — На ключи.

Леон вставил ключ в замок зажигания, проверил двигатель.

— Работает. — Он перебрался на соседнее сиденье. — Садись, папаша Пешо, поведешь свою колесницу.

— Ты что, Леон? Я последние тридцать лет только телегой управляю, я эти рычажки да кнопочки запамятовал давно.

Но Леон смотрел так умоляюще, что старик сдался и, поворчав больше для порядка, вывел машину за ворота. Затем вышел, с сомнением посмотрел на оставшуюся за пределами двора телегу, махнул рукой, старательно запер створки ворот, калитку, и древний “ситроен” покатил к дороге между Шером и городком Шенонсо.

— Я тебя до реки доставлю — сказал старик, — а ты уж сам как-нибудь по галерее, а то через город да через мост к парку больно долго. У меня дела, телега за воротами опять же…

Но Леон совершенно обескуражил старика, попросив отвезти его в Тур, а дальше он сам покажет дорогу.

— А зачем мне, скажи, с тобой в такую даль ехать? — растерялся старик. — Тебе-то чего там делать? Куда собрался с похмелья, почитай, без штанов…

— Папаша Пешо, милый, отвези! — взмолился Леон. — Туда-обратно, к вечеру вернешься, ничего с твоей телегой не будет. Я тебя отблагодарю, денег дам сколько захочешь. Пойми, я должен объясниться с Катрин!

— Вот с этого бы и начинал. А то денег! На что мне деньги? У меня все есть, вино — свое, сыр, молоко там, машина, как видишь. Много ли мне, старому, нужно? Я, конечно, не знаю, что там у тебя с твоей “королевой в пруду” вышло… Ладно, помогу, сынок. — Он похлопал Леона по плечу. — Показывай дорогу.