Мой визави - Настасья Карпинская Страница 28

− Ты поел?

− Да.

− Тогда могу тебе почитать на ночь. Хочешь?

− Хочу! Хочу!

− Тогда иди, чисти зубы и ложись в кровать. Заодно, на спине прыщики твои обработаем.

− Папа, я − Халк, − кричит с лестницы Ромка, показывая свои руки в зелёнке. Теперь понятно, какие аргументы в пользу зелёнки были приведены.

− Лягушонок ты, а не Халк.

Динка убирает со стола и отправляется с Ромкой в его комнату. Наблюдаю со стороны за ними, отмечая, что у сына определенно появилась симпатия к Болонке. Пока они читают сказку, я спускаюсь в гостиную и, включив ноутбук, отвечаю на пару электронных писем. Периодически посматриваю на время, но Динка не спускается ни через полчаса, ни через час. Поднявшись в комнату, обнаруживаю, что она просто заснула в обнимку с Ромкой. Выключаю бра, набрасываю на Динку покрывало и, включив ночник, выхожу из комнаты. Нас с ней, бл*ть, несёт на полной скорости, только х*й пойми куда, и остановить это я, кажется, уже не могу. Смысл прыгать в воду, если лодка тонет.

− Куда собралась? – Динка появляется в гостиной около двух ночи с сумкой и телефоном.

− Домой.

− Поздно уже.

− А что предлагаешь? Твоё рычание и недовольство слушать? Нет, спасибо. Мне и выражения твоего лица хватило, – она надевает куртку, отчего-то стараясь на меня не смотреть. − И да, проблема не в женщинах и не в твоем сыне, а в тебе.

− Свой психоанализ оставь при себе.

− Завтрак для Ромы в холодильнике.

− А для меня? – спрашиваю насмешливо, прислонившись плечом к стене.

− А ты обойдёшься, не заслужил.

− Ты остаёшься, – забираю сумку из её рук и отставляю в сторону.

− Меня такси ждёт.

− С сомнительным мужиком горячих кавказских кровей? − она закатывает на секунду глаза и впивается в меня злым взглядом.

− Что это, Стас? Забота? Ревность? Или твоя прихоть?

− Здравый смысл.

− Сомневаюсь. У тебя с этим проблема, как и с воспитанием, – мы снова ругались. Уже сбился который раз за последние недели.

− Динка, не глупи.

− Вау, ты запомнил моё имя.

− Так всё, выключай.

− Что?

− Режим еб*нутой Болонки выключай, он меня вымораживает.

− А меня ты вымораживаешь, я же не жалуюсь.

Она остаётся, снова прогнувшись под моим напором. Осознав бесполезность слов, просто забросил её на плечо и отнёс в спальню. Иногда кажется, что с ней по-другому никак не сладить. Но поддавшись атмосфере уютного вечера, отпускать её не хотелось.

− Мне на работу завтра.

− Отвезу с утра, − провожу пальцами по нежной коже её шеи, обводя пальцем уже почти сошедший отпечаток моей несдержанности.

− Так нечестно, Стас, − улыбаюсь её словам, принимая полную капитуляцию, и целую, отодвигая все слова на потом.

***

С этого момента что-то изменилось между мной и Стасом. Нет, он ничего не говорил, не диктовал условия, он просто смотрел. Я часто ловила на себе его изучающий взгляд, когда готовила для них с Ромкой, когда мы гуляли. Даже, когда мы оставались с ним вдвоем, он бросал на меня вот такие взгляды, наполненные невысказанными вопросами. Стас всё чаще приезжал ко мне вместе с Ромкой, всё чаще я оставалась у него, и всё чаще мне становилось страшно от того, что всё может закончиться в один момент. Даже я, совершено ничего не смыслящая в отношениях, чётко понимала, что мы как-то быстро и резко перешли с ним за грань. Всё уже давно вышло за границы ничего не значащего общения и просто секса двух нуждающихся в нём людей. А вот озвучить это я боялась.

Вчера Франц отвёз сына к своей бывшей жене, и мы остались вдвоём. Без Ромки даже как-то пусто стало в квартире, привыкла я к этому озорному мальчугану.

− Ты куда? – Стас вошёл в спальню в тот момент, когда я пыталась упаковать сумку.

− Домой надо съездить, а то я в своей квартире уже неделю не появлялась.

− Тебя там кто-то ждёт? – он обнял меня со спины, положив подбородок на моё плечо.

− Пыль меня ждёт и уборка. Ещё вещи отвезти надо, − я кивнула в сторону стула, на котором собралась добрая половина моего гардероба.

− Тебе полку в шкафу выделить? − усмешка, но по-доброму.

− О-оу, Станислав Львович, вы поаккуратней с такими предложениями, а то я и согласиться могу,– моя улыбка, его усмешка и короткий поцелуй.

− Брось тряпки и собирайся.

− Куда?

− В гости едем.

− К кому? Зачем? Что надеть? – Стас рассмеялся и, поцеловав меня в шею, отстранился, собираясь выйти из комнаты.

− Что хочешь, только без вечерних платьев.

− А на остальные вопросы ответ будет? – крикнула ему вслед.

− К друзьям Болонка. Отдыхать, – донеслось из коридора, снова заставляя меня улыбнуться.

Чувствует ли человек, садясь в машину, что через полчаса он разобьётся насмерть? Срабатывает ли у людей инстинкт самосохранения перед природными катаклизмами? Можем ли мы с точностью предсказать, полагаясь на интуицию, когда начнется шторм или землетрясение? Теперь я с уверенностью могу сказать, что нихрена внутри не срабатывает, ни одна струна не дергается и не звучит тревожным набатом. Мы осознаем только уже свершившийся факт катастрофы, и то, если остались в живых, а после, утирая слезы, принимаемся разгребать завалы. Именно это случилось со мной. В салоне машины играл полюбившийся мне трек. Я, дурачась, подпевала, Стас улыбался, мягко направляя Ленд Ровер на одну из улиц коттеджного поселка.

− Приехали, – бросил, заглушая двигатель.

− Так быстро? Я только распелась.

− Если бы я знал, что на твоих ушах и связках попрыгал медведь, то давил бы на газ от самого дома, – я была уже готова ответить на колкость, но… язык словно прилип к нёбу, а в горле моментально стало сухо.

Белый Гранд Чероки с до боли знакомым гос. номером стоял у ворот дома, к которому мы подъехали. Кровь отхлынула от лица, с молниеносной скоростью сворачиваясь в жилах, делая меня похожей на белоснежное полотно. Этого не может быть. Просто не может. Один шанс из тысячи. Просто ошиблась… Бывают похожие номера… Буквы местами перепутала… В памяти что-то стерлось… Медленно выдыхаю, стараясь взять себя в руки. Но в следующую секунду приоткрывается калитка, и мой самоконтроль сыпется мелкой крошкой к моим ногам. Я понимаю, что всё: лавина уже сошла, и меня сейчас накроет. Без шансов. Орлов выходит навстречу Стасу, по-дружески пожимая руку, и удивлено приподымает бровь, замечая меня. Твою ж мать. Смертникам больше везет, чем мне. Те хотя бы не мучаются.