Дикая роза - Дженнифер Доннелли Страница 28

– Господин премьер-министр, господин спикер, уважаемые коллеги! Предлагаемый мной закон – это веление времени. Время требует дать каждому британскому ребенку образование, полностью отвечающее его способностям. Нужно вывести каждую девочку и каждого мальчика, живущих в лондонском Уайтчепеле, в трущобах Глазго и Ливерпуля, из нищеты и безнадежности. Это под силу только образованию. Только образование способно сделать так, чтобы опустели тюрьмы, работные дома и трущобы.

Наше правительство наконец-то начинает осознавать тяжкую участь рабочего класса и начинает заботиться о нуждах большинства, а не только горстки избранных. Вспомните, как далеко мы продвинулись за последнее десятилетие. Посмотрите на наши достижения. Дети бедняков лучше защищены от издевательств и эксплуатации. Старики получили пенсии. Появилось страхование на случай потери работы. И это лишь несколько примеров.

Скептики утверждали, что все это никогда не будет достигнуто. Тех, кто предлагал Закон о детях и Закон о государственном страховании, они называли мечтателями. Этим эпитетом наиболее добрые из вас награждали и меня. Но если мечтатели способны оградить шестилетних детей от фабричного труда, если мечтатели стремятся положить конец неграмотности и невежеству, тогда я горжусь, что меня называют мечтателем.

Сделав небольшую паузу, Джо произнес завершающие фразы своего выступления:

– Нынче мы находимся на переломном этапе британской истории. Двинемся ли мы дальше, выбрав новый, сияющий путь и тем самым обеспечив будущее для всех британских детей? Или повернем назад? Назад, к привычному положению дел. Назад, к поражению, обездоленности и отчаянию. Не мне указывать вам, как голосовать. Я могу лишь сказать: настало время отбросить своекорыстные интересы и политические амбиции. Пора позаботиться о тех, благодаря кому вы занимаете места в парламенте. Я призываю вас, джентльмены, подумать о ваших избирателях и обратиться к вашей совести.

После его выступления установилась полная тишина. Было настолько тихо, что он слышал тиканье часов палаты общин. Потом раздались аплодисменты. Послышались одобрительные возгласы. Депутаты-лейбористы поднялись со своих мест и аплодировали стоя. К ним присоединились и многие депутаты-либералы. Только на скамьях, занимаемых тори, было тихо. Аплодисменты не стихали целых две минуты, после чего спикер вновь призвал к порядку.

Началось голосование. Подсчет голосов «за» обеспечил законопроекту Джо рассмотрение во втором чтении. Однако поддержали его далеко не все. Чтобы стать законом, законопроекту придется пройти еще долгий путь. Но он хотя бы преодолел первое чтение и не был разгромлен. На большее Джо сегодня не надеялся.

Вернувшись на свое обычное место возле передних скамей, он взглянул в сторону галереи. Роуз и Фиона торжествующе улыбались. Кейти, зажав в руке блокнот, помахала ему.

После короткого перерыва спикер объявил о выступлении почтенного Уинстона Черчилля, первого лорда Адмиралтейства и командующего Британским военно-морским флотом.

– О чем Уинстон будет говорить? – шепотом спросил кто-то за спиной Джо.

– О своих чертовых кораблях, – ответил Льюис Мид.

Едва Черчилль заговорил, стало ясно: его выступление касалось не просто кораблей, а дредноутов.

Первый британский дредноут был спущен на воду в 1906 году и представлял собой совершенно новое поколение военных кораблей, оснащенных крупнокалиберными орудиями и приводимых в действие паровыми турбинами. Этот дредноут знаменовал собой начало гонки вооружений с Германией.

После того как кайзеровская Германия построила два аналогичных корабля, в 1909 году парламент проголосовал за выделение средств на постройку четырех дредноутов, а также за изыскание денег, чтобы в следующем году заложить еще четыре.

Решение о постройке военных кораблей вызвало отчаянную схватку между либералами и консерваторами. Надеясь урезать аппетиты военных, либералы соглашались выделить средства только на четыре дредноута. Тори и слышать не желали об ограничениях. Джо хорошо помнил сцену в палате общин, когда обсуждалось число кораблей. Тори в полную мощь своих глоток выкрикивали: «Заявляем единогласно: строить все восемь! Ждать не согласны!» Так продолжалось, пока они не заглушили либерала Дэвида Ллойд-Джорджа, тогдашнего министра финансов, и не добились строительства восьми дредноутов. А теперь Уинстон требовал новых кораблей.

Черчилль выступал обстоятельно, приводя громадное число цифр и фактов. Тон выступления был, как всегда, раздражительным. Он говорил о нарастающей агрессивности Германии по отношению к соседним Франции и Бельгии и о возможности вооруженного конфликта. Если такой конфликт разразится, велика вероятность, что к Германии примкнет Турция.

– Что означал бы подобный альянс для нашей союзницы России? – спрашивал Черчилль. – Для балканских стран? И что важнее, для бесперебойного доступа Британии к ее персидским запасам нефти и индийским колониям? – Черчилль сделал паузу, расхаживая перед собравшимися и давая мрачному сценарию укорениться в голове каждого присутствующего, после чего тихо сказал: – Страна, обладающая лучшим военно-морским флотом, будет контролировать Дарданеллы. Не забывайте об этом, джентльмены. А страна, которая контролирует Дарданеллы, контролирует проход на Ближний Восток, к России и странам Центральной Азии. И сегодня я прошу вас поддержать выделение средств на постройку новых дредноутов. Тогда мы будем абсолютно уверены, что этой страной окажется Британия, а не Германия.

На сей раз скамьи консерваторов не безмолвствовали, как было после выступления Джо. Они горячо и шумно поддерживали Черчилля. Тори кричали, свистели и аплодировали. Джо ожидал, что они вот-вот запоют «Правь, Британия!». Спикер едва не расколол свой молоток, пытаясь их утихомирить.

– Итак… трущобные крысы или корабли? Что перетянет? – спросил у Джо Льюис Мид. – Я знаю, на что сделаю ставку.

– Я тоже, – ответил Джо. – Когда дойдет до второго чтения, предложение Уинстона пройдет, а мое зарубят. Уинстон сумел убедить всех, что немцы вот-вот начнут наступление на Букингемский дворец. У моих школ, Льюис, нет шансов продержаться против его кораблей.

Последовало голосование. Законопроект Черчилля тоже прошел в первом чтении. Затем спикер объявил перерыв на ланч, и депутаты стали подниматься с мест.

Разумеется, Джо не мог подняться со своей коляски, но, выехав из зала, он со всей наглядностью видел результаты вроде появившейся надписи на стене. До его ушей долетали обрывки разговоров. Холодный ветер, о котором он несколько дней назад читал в газетах, крепчал. Собиралась буря, готовая разразиться из Германии, охватить Европу, пересечь Ла-Манш и примчаться в Лондон.

К нему подошли несколько парламентариев – поздравить с произнесенной речью. Среди них был и бывший премьер-министр тори А. Дж. Бальфур.

– Ищете место, где перекусить, старина? – спросил он Джо. – Да? Признаюсь, вы произнесли блистательную речь. Ничего похожего на их наплевательское отношение. Они раздувают военную истерию. Как же, настало время поставить кайзеру синяк под глазом и все такое. Не успеешь оглянуться, как Уинстон заставит их всех маршировать по Трафальгарской площади с кастрюлями на головах.