Серебряные фонтаны - Биверли Хьюздон Страница 28

Я не знала, как вести себя с Лео. Я убеждала себя, что он все еще любит французскую графиню, поэтому мне нечего стыдиться, что я держусь с ним отчужденно – но все-таки мне было стыдно, стыдно и неловко. Лео подошел ко мне чуть поближе, хотя и не слишком – он никогда не вставал очень близко к людям, – но поближе. Повернув ко мне свое большое тело, так, чтобы видеть мое лицо, он спросил:

– Тебе... понравились... крестины?

– Да, спасибо, – ответила я вежливым, официальным голосом, но, увидев, что довольство быстро исчезает с его лица, быстро добавила: – Очень, Лео, очень, спасибо тебе. И спасибо тебе за то, что ты потрудился приехать сюда.

Довольное выражение вернулось на его лицо, превратившись в улыбку.

– Мне нужно идти в детскую, – решительно сказала я. – Флоре пора купаться.

Повернувшись, я пошла наверх, но Лео последовал за мной.

– Я почти не видел сегодня Флору, – сказал он. Мне стало легче. Так вот зачем он задержался здесь, чтобы повидаться с Флорой! Конечно, она же была внучкой французской графини. Как только дверь открылась, Флора подбежала к нему, и он обнял ее. Без сомнения, радость на его лице была вызвана тем, что он приветствовал внучку любимой женщины. Я снова успокоилась.

Мы пробыли в детской больше часа. Флора все еще была в восторге от вечеринки в зале для слуг. Она сказала нам, что пила шампанское. Элен поспешно прервала ее:

– Только глоток, моя леди – на самом деле она только пузырьки понюхала. Вы ведь от них чихали, леди Флора?

Флора так энергично затрясла головой, что ее светлые кудряшки запрыгали, вызвав во мне пронзительное воспоминание о любви. О Фрэнк, пожалуйста, останься живым! Будет большая битва, по словам леди Бартон, но когда она закончится, война будет выиграна и Фрэнк вернется домой.

– Увидимся за ужином, Эми, – сказал Лео, выходя из детской.

Я удивленно взглянула на него – Лео сказал Флоре, что завтра они не увидятся, потому что он уедет в Лондон.

– Я думала, что ты уедешь в семь тридцать.

– Нет, я решил отправиться завтра первым поездом.

– Это так рано!

– Знаю, – поморщился он, – но у нескольких наших пациентов усилилась лихорадка от воспаленных ран, поэтому я нужен там.

Мистер Тимс накрыл ужин в утренней комнате, но когда я стала извиняться, Лео сказал:

– Мне очень приятно ужинать здесь, Эми. Делай любые изменения, какие тебе захочется, – он улыбнулся. – Думаю, что я даже могу позволить себе не надевать здесь вечерний костюм на время военных действий.

– По-твоему, они закончатся к Рождеству? – спросила я.

Лео ответил не сразу.

– История говорит, Эми, что когда силы равны, конца приходится ждать долго. Наполеоновский конфликт, например.

– Сколько же тянулся этот конфликт?

– Война между Англией и Францией тянулась двадцать два года, с короткими передышками.

– Двадцать два года!

– Сейчас другие обстоятельства – современное оружие, без сомнения, ускорит исход войны, – услышав это, я содрогнулась. – Давай, Эми, на этот вечер забудем о войне. Я не Тиресий, чтобы предвидеть будущее. Может, быть, Этти Бартон права. Я знаю, что Джордж надеется на лучшее.

– И он – генерал, – с облегчением выдохнула я.

– Именно. Выливание суден за ранеными не дает мне квалификации для надежных предсказаний.

Лео произнес это таким тоном, что я поняла – он опять впадет в мрачное настроение, если я срочно не вмешаюсь. Поэтому я стала рассказывать ему о детях, о всяких умных штучках, которые Флора сказала и сделала, о том, что Роза уже хорошо и крепко держит головку.

– Она любит смотреть вокруг, моя Роза, и она так чудесно улыбается.

Лео слушал, каждый раз улыбаясь моим словам. Однако сам он не говорил много, он всегда так вел себя со мной. Я представила, как он сидит в этой же комнате за завтраком с французской графиней. С ней он разговаривал, я знала это – даже даря ей книги, он писал в них любовные письма. При мысли об этом жалость к Лео пронзила мое сердце. Зная про него такое, я чувствовала себя ближе к нему, чем прежде, потому что это у нас было общее – мы оба любили безнадежно, любовью, которая никогда не вернется.

– Лео, ты будешь пить кофе в гостиной? – спросила я его после десерта.

– Спасибо, Эми, с большим удовольствием. Когда мы вставали из-за стола, он сказал:

– Селби сообщил мне, что твоя новая гостиная уже отделана.

– Да, уже готова. Занавески уже повешены. Ты хочешь пойти и взглянуть на нее?

– Да, мне... интересно.

Наверху, в комнате, Лео огляделся вокруг.

– Мне казалось, что ты предпочитаешь более... изощренный, более украшенный стиль, – заметил он.

– Ох, разве тебе это не понравилось?

– Очень понравилось, просто это не то, что я ожидал.

– Беата говорит, что стены выглядят пустыми, потому что на них только одна картина, – нерешительно сказала я.

– Тогда закажи еще. Съезди как-нибудь в Лондон, если в Истоне нет картин по твоему вкусу.

Я собрала все свое мужество.

– Такие картины есть – только они твои. Густые брови Лео вопросительно поднялись.

– Мои?

– Те картины, которые были у тебя в Кью, – и поспешно добавила, – может быть, не все.

Лео взглянул на меня искоса.

– Нет, лишь одна-две из них... с трудом подходят... для гостиной леди.

– Но там есть одна, где девушка с младенцем. Флоре она понравилась. И еще одна. Где девушка с розами.

– Может быть, лучше не Афродиту? – посмотрел он на меня.

– Она мне понравилась.

– Ладно... согласен.

Я лукаво взглянула на него.

– Отошли ее художнику, чтобы он нарисовал ей что-нибудь из одежды – например, блузку с большим вырезом и короткую юбку, как носят школьницы.

– Что?! – ужаснулся Лео. – Неужели ты это говоришь всерьез?