Зеркало, зеркало - Бетси Фюрстенберг Страница 28

Они вместе зашли к Франческе. При свете свечи, которую держал Карло, девочка походила на ангела — нежная, почти прозрачная кожа приобрела золотистый оттенок, маленькие пухлые губки чуть приоткрылись во сне.

Сюзанна склонилась и поцеловала дочь.

— Я люблю ее запах, — прошептала она, — от нее пахнет чистотой и свежестью, как от полевого цветка. Ах, Карло, мне очень хочется, чтобы она была счастлива! Так же, как я сейчас.

Они прошлись по широкой галерее, опоясывающей гостиную снаружи. Карло держал жену за руку.

— По ночам здесь невероятно тихо! А небо какое темное — в Венеции я никогда такого не видела. Вот бы поскорее начать приглашать сюда гостей.

— Сюзанна, бунгало на пляже будет готово не раньше чем через полгода.

— О, рабочие управятся быстрее, я уверена! Если понадобится, я заставлю их разбить лагерь на лужайке. Этот дом идеально подходит для приемов.

На лице Карло появилось страдальческое выражение.

— В чем дело, дорогой, разве ты не рад? Я думала, ты именно этого хотел.

— Да, если это сделает тебя счастливой. Кроме того, по-моему, тебя должен заинтересовать клуб Лайфорд-Кэй. Там ты найдешь, чем себя занять.

Сюзанна прижалась к мужу.

— Признайся, дорогой, ты был бы не прочь владеть мною безраздельно.

Карло поцеловал ее, потом включил свет в спальне, где пока стояла лишь огромная кровать. Ящики с книгами и дорожные сундуки до сих пор не разобрали.

— Смотри-ка, электричество уже провели.

— Выключи лампу, дорогой, я предпочитаю темноту.

Карло выключил свет, протянул руку к Сюзанне, притянул жену к себе, коснулся пальцами ее щеки, очертил нежные контуры губ, почувствовал шелковистую прохладу ее кожи. Она торопливо расстегнула пуговицы на блузке и потянула Карло к кровати.

— К чему такая спешка?

— Я знаю, что сегодня забеременею, — прошептала Сюзанна.

Она так и не зачала, но старалась сделать его счастливым. Карло это помнил. Боже правый, как же она старалась!

Младенческие годы Франчески были самым безмятежным временем в его жизни, но когда девочка немного подросла и стала меньше зависеть от матери, Сюзанна изменилась. В ее душе словно открылся какой-то клапан и на свободу вырвалась дотоле сдерживаемая жажда приключений.

По мнению Сюзанны, в главном она уже угодила Карло и теперь считала, что обрела право на свободу и может с чистой совестью уезжать от него в любое время. Разумеется, она всегда находила уважительные причины — то аукцион антиквариата в Лондоне, то встреча с торговцем предметами искусства в Париже, то подруга, попавшая в больницу в Нью-Йорке…

Когда дом был наконец закончен, Сюзанна провела его по всем комнатам. В залитой солнцем, импозантной гостиной высотой в два этажа лежали ковры, изготовленные по их заказу. Сюзанна обставила ее современной мебелью, обитой белым и песочным льном. Оживляли комнату полотна де Кунинги, Роткоса и «Обнаженная» Модильяни. На стенах других, меньшего размера комнат висели лошади Дега.

Почти все картины нравились Карло, его смущал лишь портрет Сюзанны кисти Дали, кардинально отличавшийся от того, что висел в палаццо — как, впрочем, и самый дух усадьбы Лайфорд-Кэй. Новый портрет огорчил и Сюзанну, хотя она не знала, чем именно. Ей, как и Карло, было невыносимо смотреть на него. Только спустя годы граф понял, что Дали подметил и отразил темные стороны души Сюзанны, которые Карло не желал замечать. Разумеется, вопрос о том, чтобы отказаться от работы Дали, даже не ставился. Заказав портрет, они купили его и повесили на втором этаже в комнате для гостей. Через несколько лет после смерти жены Карло снял портрет, а впоследствии анонимно продал.

А потом была Сибилла…

Отказавшись от попыток уснуть, Карло встал с постели и налил себе бренди. Через дверь, соединяющую смежные комнаты, он прошел в свой кабинет, достал из изящной резной коробочки черного дерева маленький ключик и открыл потайной ящик письменного стола. Записная книжка лежала на том же месте. За все эти годы он ни разу не открыл ее. Пожалуй, следует кому-нибудь о ней рассказать на случай, если с ним что-нибудь случится. Но кому? Может, Антонии?

Воспоминания, связанные с этой записной книжкой, да и сам ее вид внушали Карло отвращение. Он запер ящик и вернул ключ на прежнее место.

Леди Сибилла Хиллфорд. Карло поморщился. Вот уж действительно леди.

Когда Карло осушил стакан, в комнату уже проникали первые лучи солнца. Могли ли передаться дочери темные стороны натуры Сюзанны?

Он покачал головой, пытаясь отогнать эту мысль. Франческа — невинное дитя, отчаянно желающее угодить отцу, так долго не обращавшему на нее внимания. Незачем опасаться, что и она запятнает имя Нордонья.