Я подарю тебе любовь - Татьяна Алюшина Страница 28

И приметил Михаил Захарович, как Денис питается, и отчитал строго:

— Это негоже, Денис! Ешь всякую дрянь, лишь бы голод утолить. Для дела нашего такое недозволительно! У нас производство и так вредное и трудоемкое, требует силы в руках, плечах, спине, пальцах и железного здоровья. Что ты сможешь сделать, если нутро больное? Станешь резьбу ладить и не душу в нее вкладывать, а боль, которой тебе кишки свело. Чтобы сила появилась в руках и закрепилась, требуется хорошо и правильно питаться и о здоровье помнить.

Направленный наставлением учителя, Денис взял у мамы книги по кулинарии, прикупил и сам некоторые и начал учиться готовить. И пристрастился к этому делу, а скоро и за дело не считал — легко, и с удовольствием, и в радость. Зазывал Михаила Захаровича каждый вечер на ужин поговорить за едой неторопливой, дела обсудить.

И работал, работал, работал, впитывал в себя знания-умения.

А чем ему еще заниматься? Во-первых, Денису бесконечно нравилось новое дело, а во-вторых, отвлекающих факторов в его жизни не имелось.

Случался несколько раз редкий одноразовый секс, но женщины в его жизни не задерживались.

Он, конечно, мужик пригожий, но калека, без денег, весь в работе совершенно непрестижной по нынешним временам, сам и квартира его пропахли морилками, лаками, клеем, да к тому же угрюмый, замкнутый.

Кому такой в интерес?

Нынче женщин иные представители интересовали, в основном под девизом: «Мужчина должен…» — и далее список. Из данного списка Денис мог предложить лишь один пункт — добротный секс, и то в темноте и с прикрытой ногой.

Но он не печалился и не грузился вовсе отсутствием интереса у женщин, другим был занят.

Весь, до атомов каждой клетки!

А вскоре ему и повеселей стало. Его мужики, теперь только двое, без Ваньки погибшего, Вадим и Сашка поступили в Военную академию учиться. Вадим родом из Томска, а Сашок так и вовсе родился на Украине, нынче самостийной. И жить мужикам в столице-то разумелось где придется. Имелось, не без этого, при академии общежитие, да Денис слушать не захотел, когда они вдвоем поздним вечером ввалились к нему сюрпризом. Просидели в кухне за столом, проболтали всю ночь, мужики пили, он нет.

— Никакой общаги. У меня жить будете. Я один, баб не вожу, — постановил Денис.

— Так мы будем! — рассмеялся Вадим. — И много!

— И Бог в помощь! — благословил Денис. — Утром перестановку сделаем.

Зажили втроем, холостым хороводом.

Не виделись почти. В связи с переменами. Денис убрал из гостиной рабочий стол, теперь засиживался ночами в мастерской. А мужики учились, да неугомонный активный Вадим все крутился в каких-то делах, бизнесах и Сашку вовлекал время от времени, параллельно учебе.

А вот женщины теперь в их доме не переводились. Вадимовы. Сашка, он другой, не активничал леваком по женщинам. Они оба женаты, у Вадима дочь росла, но жены по родительским домам остались, дожидаться окончания учебы мужей.

Первый раз, столкнувшись с незнакомой женщиной в квартире, Денис, у которого мысли постоянно были заняты учебой-работой, сильно удивился, растерялся даже, но тут выскочил Вадим из комнаты и прояснил ситуацию:

— Знакомься, Денис, это Наденька, продавщица из нашего магазина, замечательная девушка, красавица!

Красавица зарделась легким румянцем. Так и повелось — Наденьки, Танечки, Ирочки и так далее до бесконечности.

— Я кобель неугомонный, — пояснял под водочку в ночные откровения Вадим Денису, — у меня этот ген в крови. Людку свою люблю, в дочке души не чаю, а мимо бабы незнакомой пройти не могу! Как черт в яйца кусает!

— Он, представляешь, Ден, — смеялся Сашка, — умудрился медсестричку жарить, когда через их головы шла артподготовка!

— Планида у меня такая! — каялся Вадим.

Денис не рассказывал им, что и как в его жизни повернулось, лишь то, как ранение получил. Да и не требовалось пояснять что-то своим мужикам, они и сами в то время в такой заднице постсоветских разборок находились! У Сашки вон два ранения, у Вадима ранение и контузия.

А жизнь после списания из армии и нога раненая по умолчанию раз и навсегда закрытые темы. Только эти двое да Михаил Захарович и могли спросить, болит ли, если замечали, что потирает, даже матери с отцом отрезал любые разговоры на эти темы.

Мужики пили, иногда сурово, по-фронтовому. Арбенин не осуждал, не испытывал отрицания или неприятия — да фигня это, какое отрицание, с ума сошли, что ли?! Нормально. Конечно, сидел с ними в застольях, но пил воду, один раз, в первую же ночь их приезда и посиделок, ответив:

— Не пью.

Хватило. Так сказал, что и без разъяснений братаны поняли.

А что спрашивать? Если ты на свалке, какие у тебя варианты? Два.

Сломаться, спиться и сдохнуть, позволив себя утилизировать, или взять себя за глотку и тащить из дерьма!

Они сто раз перекрестились и молитву вознесли, что не схлопотали по тяжелому ранению и не слили их к чертовой матери из жизни.

Вот и не спрашивали ни о чем, надобности не было. Скрежетали зубами, что рядом не оказались с Денисом в тот момент, плечо не подставили!

Да что о прошлом жалеть, только Бога гневить!

Михаила Захаровича Вадим с Сашкой глубоко уважали, любили и побаивались немного. Огромного ума, знаний и высочайшего культурного уровня человек, он любил разбавлять разговор народными речевыми оборотами. Мужики с удовольствием заслушивались его рассказами, зазывали каждый день посидеть, остаться подольше, но Володарский старался не задерживаться:

— У вас тут своя, холостяцкая вольница, не про старика.

И вроде не осуждал, но и не приветствовал, что женатые мужики по девкам скачут, прямо не говорил, не пенял, но и тишком не отсиживался:

— Дениске-то, ясное дело, надо, а вы что ж, не наскакались еще?

Но со смешком и мимоходом, не обижая наставлениями лишними.

Надо отдать должное, стараниями Вадима сексуальная жизнь Арбенина сильно разнообразилась подружками его девушек.

— Это Лида, знакомься, а это, — многозначительно подталкивал к Денису вторую барышню Вадим, — Верочка.

Сашка тоже грешил, не без этого, а куда деваться в таком огороде! Вадимовского обаяния и таланта «съемщика» с лихвой хватало на троих мужиков. Не обошлось и без инцидентов разных мелких и покрупнее.

Вышел как-то ночью Вадим из комнаты, пардон, отлить и услышал разговор двух подружек в кухне, перекуривающих и обменивающихся впечатлениями.

— Твой как?

— Веселый и в постели заводной! А твой?

— Трахается хорошо, но он больной какой-то. Представляешь, у него мерзкая такая нога, я не видела, темно, но потрогала случайно — бе-е-е! Мне теперь до него дотрагиваться противно.