Последняя любовь Скарлетт - Джулия Хилпатрик Страница 27

Ретт первым нарушил молчание – его слова на этот раз прозвучали более спокойно:

– Я устал…

– Я тоже, – обрезала его Скарлетт.

– Я просто устал от жизни.

В этом утверждении Скарлетт послышалось: «Я устал от жизни с тобой», она уже хотела было уточнить у своего мужа, но в последний момент промолчала.

Она лишь тихо спросила:

– А что тогда говорить мне?..

Неожиданно Ретт вновь взорвался:

– Скарлетт, я старый человек, я и так всю жизнь или воевал, или работал, как вол, – уже не говорил, а почти кричал он, – и мне надоело… Мне все надоело!.. Я старый человек, Скарлетт, я очень устал… Я только теперь понял, насколько же я устал от жизни… – Ретт неожиданно поперхнулся, а потом, откашлявшись, произнес: – Да. Устал. Я заслужил покой и хорошее к себе отношение. Заслужил всей своей жизнью. И я не хочу на старости лет выслушивать ото всех, в том числе – и от своей жены одно и тоже – что я должен, а чего – не должен.

В ответ на эту пространную реплику собеседница неожиданно улыбнулась.

– А тем не менее, ты все равно поступаешь так, как находишь нужным, – резюмировала она. – Так что, Ретт, не надо неистовствовать, не надо доказывать мне то, что я и так хорошо знаю…

Несколько поостыв, Ретт язвительно, тем не менее, заметил:

– Знаешь, дорогая, ведь не я начал этот разговор… Не я…

– А кто же?..

Он передернул плечами – неужели такие очевидные вещи непонятны?..

– Ты мне с самого начала…

Скарлетт на какое-то мгновение отключилась и с тоской подумала: «Сейчас он начнет выяснять, кто прав, а кто виноват… Нет, совсем, как ребенок… Эти бессмысленные, бездарные споры… Этот горностай, – неожиданно подумала она, покосившись на зверька, – эта манера говорить со мной…»

Да, сколько раз повторялось одно и то же: Ретт цеплялся за что угодно – за то, что Скарлетт сказала и за то, что не высказала, за то, что она якобы не так посмотрела на него, за случайно брошенную невпопад фразу, за то, что она когда-то любила не его, красавца Батлера, а какого-то слизняка Эшли…

Скарлетт в таких случаях обычно старалась держать себя в руках, у нее в большинстве случаев хватало на это выдержки – не заводиться же из-за пустяков!..

Но иногда привычное, не врожденное, но выработанное десятилетиями самообладание изменяло ей… А в последнее время это случалось все чаще и чаще…

А Ретт уже разошелся вовсю:

– …ты с самого начала принялась корить меня тем, что я, вместо того, чтобы ехать в свою контору, сижу тут и занимаюсь этим горностаем… Как будто бы я недостаточно взрослый человек, будто бы я какой-то мальчик… А я еще вынужден оправдываться перед тобой. Я, Ретт Батлер!.. Сколько это может продолжаться?!. Скарлетт, и это уже не в первый раз…

Скарлетт тяжело вздохнула – она и без того знала, что не в первый…

И, наверняка – не в последний.

«Сколько же это может продолжаться?..»

Наверное, ровно столько, сколько они будут вместе, не иначе…

Да, конечно же, все эти ссоры всякий раз начинались не потому, что они опротивели друг другу, а скорее потому, что по-прежнему любили: он – ее, она – его… Но ведь и в такой мучительной любви может наступить какой-то вакуум, когда все становится безразлично…

– …сколько же это может продолжаться?..

Скарлетт вздохнула.

– Не надо, Ретт…

Она хорошо поняла, что единственный выход избежать скандала из-за этой мелочи – резко перевести беседу в другое русло.

Улыбнувшись, она неожиданно спросила:

– Послушай, Ретт…

Тот оборвался на полуслове и хмуро посмотрел на свою жену.

– Да…

– Послушай… Я ведь забыла сказать тебе – еще вчера почтальон принес письмо из Тары…

Ретт деланно изумился.

– Вот как?..

Скарлетт кивнула.

– Ну да…

– Из Тары?..

Наверняка, в этот момент Ретт был настолько далек от повседневности, даже от связанной с Тарой, что это сообщение не заинтересовало его совершенно.

– От нашего разлюбезного фермера?..

Так Ретт иногда то ли в шутку, то ли всерьез называл первого сына Скарлетт.

– Да…

– И что же он пишет?..

К Скарлетт окончательно вернулось ее самообладание. Она сказала:

– Он строит новый дом… Но наш старый он решил не разбирать, а оставить, как добрую память о предках, что работали на этой земле…

Передернув плечами, Ретт Батлер только сухо и холодно заметил:

– Что ж – это весьма благородно с его стороны… Очень благородный юноша…

Благородному «юноше» в этот момент шел уже пятый десяток.

Вздохнув, Ретт, поглаживая окончательно присмиревшего горностая, спросил:

– А что там еще?..

– Где?..

– Ну, в Таре…

Ретт задавал вопросы как-то очень небрежно, только для того, чтобы поговорить хоть о чем-то, что не относилось бы к их недавнему скандалу – словно ему было совершенно неинтересно то, что сообщила только что его жена.

Скарлетт, взяв со стола письмо, протянула его своему мужу.

– Хочешь почитать?.. Тот нехотя взял письмо.

– Да, пожалуй…

Однако, взяв послание из Джорджии, он, повертев его в руках, вновь положил на стол.

– Знаешь… Как-то нет настроения… Может быть, в другой раз…

Скарлетт посмотрела на Ретта с каким-то испугом – за всю их совместную жизнь это был первый случай, когда тот отказывался читать письмо кого-нибудь из близких им обоим людей…

– Ретт…

Тот, все поглаживая зверька, даже не поднимая головы, спросил:

– Ну что еще?.. Ты получила еще какое-нибудь письмо, которое хочешь предложить мне?..

Она пожала плечами.

– Нет, Ретт…

– Что же тогда?.. – спросил он, не поднимая головы на Скарлетт.

– Да так…

Скарлетт была обескуражена настолько, что просто не могла найти слов.

– Ретт…

– Что еще такое?..

– Ты действительно не хочешь почитать, что пишет наш сын?..

Ретт поморщился.

– Знаешь – не хочу…

Скарлетт округлила глаза от удивления.

– То есть…