Безрассудная страсть - Лесия Корнуолл Страница 27

Портрета Томаса там не будет. Эдвард обещал убрать его имя из всех семейных документов, стереть все его следы из родословной.

Для Эдварда и даже их матери бриллиант был бы самой важной частью часов, дорогим подарком, говорящим о богатстве и важности дарителя, а вовсе не об искренних чувствах.

Эти часы с сентиментальной картинкой, незамысловатой музыкой и гравировкой: «Всегда и везде», – говорят о семье, в которой ценят друг друга. Томас почувствовал гнетущую тоску – ему хотелось узнать такую женщину, создать с ней семью. Но как он ни старался представить себе хозяйку часов, воображение неизменно подсовывало ему образ Джулии.

Он захлопнул крышку. Да, решил он, кем бы ни была эта леди, она непременно обрадуется часам. Их части, которые для нее дороже всего, не повреждены. И если они были украдены и утеряны, она с благодарностью встретит того, кто их вернет.

Остается только найти ее. Он уставился на стену, ожидая, когда голова перестанет кружиться, и задумался, с чего начать поиски.

– Как это случилось? Откуда она взяла лауданум? – спрашивал Стивен, когда они шли по коридору в комнату Доротеи. Его громкий шепот эхом отражался от стен, а резкий стук каблуков еще больше усиливал гнев.

Он злился не на Джулию, а на самого себя – увлекся и забыл, что его главная обязанность – забота о сестре. Она не могла не заметить, что, танцуя с Джулией, он не сводил с нее восхищенных глаз. Дороти необычайно чувствительна и наблюдательна. Неужели он сам во всем виноват? Перед отъездом из Лондона он твердо решил: Доротея больше не получит ни капли лауданума. Он считал ее достаточно сильной, чтобы наладить свою жизнь и без наркотика, тем более когда рядом Джулия, да и он все время неподалеку, чтобы при необходимости ее защитить. Стивен был уверен: прошло уже достаточно времени и боль должна утихнуть без лекарств. Выходит, он ошибся. Оказался не прав во всем. У него перехватило дыхание, когда он понял, что может потерять сестру.

– Я не знаю, где она взяла лауданум, – сказала Джулия. – Сейчас с ней доктор.

Дверь Доротеи была впереди, и Стивен остановился, беспомощно глядя на белые и голубые панели, медную дверную ручку. А что, если…

Съеденный завтрак тяжело заворочался в желудке. Стивена охватил страх – совсем как перед боем.

Джулия тоже остановилась.

– Милорд? – вопросила она, не понимая, почему он не спешит к сестре.

– Она выживет? – спросил Стивен, не глядя на Джулию.

Он солдат, привыкший рисковать. Он знал цену жизни. Сегодня человек может быть сильным и здоровым, а завтра… Стивен напрягся. Его сестра не солдат. Она всегда была нежным, хрупким созданием, а после того как потеряла Мэтью и ребенка… Он зажмурился, готовый услышать плохие новости.

Джулия сжала его руку.

– Худшее уже позади. Я не стала говорить вам, пока доктор не заверил меня, что все будет хорошо.

– Когда?.. – Договорить он не смог, слова застряли у него в горле.

– Вернувшись с бала, Доротея отпустила горничную, сказав, что устала и сразу ляжет в постель. К счастью, она оставила окно открытым – горничная это заметила и вошла, чтобы закрыть. Она увидела пузырек на полу возле кровати и пришла за мной. Я сразу же послала за доктором. И с тех пор не отходила от нее. Она выживет, милорд, – страстно проговорила Джулия, и Стивену показалось, что она испугалась за него.

Он всмотрелся в ее глаза, прочитал в них сочувствие, упорство и решительность. Ему стало стыдно за собственную слабость, неспособность помочь сестре пережить горе.

Конечно, Джулия должна была следить за Доротеей, защищать ее. Но ей пришлось играть в шпионские игры. Он сам ее в них вовлек.

Стивен закрыл глаза, представляя, какой разразится скандал. Разве это неправильно – стараться защитить свою репутацию, тем более теперь, когда она знает, что Доротея выживет? Карьера – все для него.

Окончательно разозлившись, он не слишком вежливо стряхнул руку Джулии со своей и пошел дальше. Распахнув дверь, он шагнул в комнату, предоставив Джулии следовать за ним.

Доротея лежала в постели с полузакрытыми глазами. Ее лицо было бледным как простыня. На стуле у кровати сидел врач. При появлении Стивена он встал.

– Доброе утро, майор, я доктор Боуэн.

– Вы англичанин? – удивился Стивен.

– Я член делегации. Моя задача лечить всех, кто заболел. В Лондоне я домашний врач леди Каслри.

Стивена бросило в жар. Он ни минуты не сомневался, что, когда ее светлость узнает о случившемся, его с позором отошлют домой. Он рассеянно пригладил волосы, явственно ощущая надвигающуюся катастрофу.

Доротея глухо застонала. Стивен с испугом опустил на нее глаза.

– Не стоит волноваться, сэр. Леди Доротея вне опасности. – Врач наклонился и заботливо убрал безвольную руку больной под одеяло.

Стивену легче не стало. Он сел на край кровати и коснулся щеки сестры. Она была холодна словно лед.

– Дороти, – сказал он резче, чем намеревался.

Она открыла глаза и посмотрела на брата.

– Стивен… прости меня… мой бедный Стивен.

– Кто дал тебе лауданум? – спросил он.

– Ты его не знаешь. Поэтому не надо никого отчитывать. На балу был один джентльмен. У него в кармане оказалось – совершенно случайно – немного лауданума. Я выменяла его на часы.

У Стивена сжались все внутренности.

– Часы, которые подарил тебе Мэтью? – спросил он.

После смерти мужа Доротея почти не выпускала эти часы из рук. Она несколько раз в день слушала колыбельную, целовала портреты, разговаривала с ними, когда оставалась одна.

– Понимаешь, я думала, они мне больше не понадобятся, – сказала она. – Лауданум помогает мне видеть их так же явственно, как я вижу тебя. Я думала, что, если у меня будет достаточная доза – или немножко больше, чем просто достаточная, – я не отпущу их и смогу всегда быть с ними.

Ее лицо сморщилось, по щекам покатились слезы. Стивен обнял сестру и не отпускал, пока рыдания сотрясали ее исхудавшее тело. Слезы все текли и текли, и блестели серебряными капельками на ее тусклой коже.

Стивен понял, что и тут не прав. Горе не покинуло сестру. И, судя по всему, никогда не покинет. Его одного недостаточно, чтобы облегчить такую боль. Он вопросительно взглянул на доктора.

– За леди надо следить, – тихо сказал доктор Боуэн.

– Я останусь с ней, – заявила Джулия, выйдя из тени в углу.

– Только не сегодня, миледи, – решительно возразил Боуэн. – Вы ей очень помогли, но теперь вам тоже необходимо отдохнуть. Может быть, ее горничная…

Стивен поднял глаза на Джулию. Ее прическа растрепалась, и длинные темные локоны спадали на плечи. Под глазами залегли глубокие тени, однако губы были решительно сжаты, да и глаза упрямо блестели. Она стояла у кровати словно страж, готовая спорить с доктором, отсылавшим ее от постели больной. Он заметил пятна на платье и понял, что Джулия приняла на себя самое тяжелое. Она помогала его сестре, когда ей промывали желудок: заставляла исторгнуть наркотик. Ну как не восхищаться такой женщиной?