Свидание со Снежной Королевой - Сара Хайнер Страница 27

Поскольку она сидит на стуле, а Джек стоит рядом с ней, ей приходится задрать голову, чтобы посмотреть на его лицо. Держать голову в таком положении трудно; она опускает ее, скользит взглядом по его могучей груди, по большому, мерно вздымающемуся в такт дыханию животу, а на самом уровне глаз видит то, что лучше всего доказывает человеческую природу Джека. Он — живой. Теплый. Мягкий. Усталый. Кларисса припадает к нему губами и начинает целовать его, одновременно лаская снизу рукой.

Джек замирает, боясь пошевелиться и помешать ей. Он лишь благодарно гладит ее по голове. Губы, ласкающие его, так нежны и вместе с тем так искусны и настойчивы, что через несколько минут силы начинают возвращаться к нему. Однако Кларисса не бросает его на этом, ей явно хочется продолжать ласкать его ртом и дальше. Закрыв глаза, Джек стоит, слегка покачивается в такт движениям ее головы и снова дивится, откуда у «синего чулка» такие способности. Как всякий мужчина, знавший много женщин, он знает, что они, вопреки распространенному мифу, обычно относятся к оральному сексу с не меньшим энтузиазмом, чем мужчины, — при условии соблюдения последними гигиены. Но далеко не каждая женщина умеет ласкать мужчину ртом так, чтобы это в самом деле было для обоих удовольствием. Кларисса же, которая едва ли прошла большую школу, доводит его просто до неописуемого блаженства. Джек подумывает о том, чтобы сделать ей на сей счет специальный комплимент, но не может придумать подходящей формулировки, чтобы слова его не прозвучали ни пошло, ни высокомерно. Поэтому он молчит, а потом, когда все перед глазами вспыхивает фейерверком и сладкая боль пронзает его чресла, он падает на колени и благодарит Клариссу долгим и страстным французским поцелуем.

В гостиной сохранилось больше всего мебели от прежних владельцев. Здесь есть не только диван, массивный буфет красного дерева и журнальный столик, но и обеденный стол с восьмью стульями вокруг. Отодвинув один из них в сторону, Джек подходит к столу и подзывает Клариссу:

— Взгляни-ка. Мне не нравится этот тяжеловесный стиль, я хочу продать весь антиквариат, но ты посмотри, как инкрустирована столешница! Тут не меньше четырех разных сортов дерева!

Кларисса наклоняется над столом, разглядывая инкрустацию, которая изображает цветы и плоды. Работа в самом деле изящная, старинная — девятнадцатый век! Но все равно хотелось бы чего-то более современного и главное — собственноручно выбранного, а не унаследованного от неизвестных прежних владельцев.

А Джек, отвлекши ее внимание шедевром столярного искусства, подходит сзади и немного сбоку, нагибается, а потом, внезапно обхватив ее за колени, быстрым круговым движением поднимает ее ноги так, что Кларисса, перекатившись через плечо, оказывается лежащей спиной на изображении вазы с фруктами. Ей не больно, но от неожиданности она коротко и пронзительно взвизгивает:

— Ай! Что ты делаешь!?

— Мисс! — строгим тоном окорачивает ее Джек, все еще держа ее ноги у коленей. — Кто хочет получать завтрак в постель, должен быть готов и к тому, что обеденный стол может превратиться в кровать.

Продвинув ее по гладкому дереву дальше, к центру огромного стола, он опускает ее ноги, так что голени и ступни свисают вниз. Он сам стоит между ними и медленно наклоняется вперед.

— А сейчас меня ждет восхитительный десерт! Жаль, что ты не сможешь разделить его со мной.

С этими словами он припадает к ее лону ртом. Его язык начинает быстрый танец, прыгая от одного свода к другому, заглядывая внутрь и вновь выбегая наружу. Время от времени он навещает заветный бугорок под самой птицей из коротко подстриженных черных волосков, и тогда непроизвольным движением Кларисса выгибается ему навстречу, чтобы не упустить ни секунды волшебной ласки.

Джек наслаждается не спеша. Он растягивает удовольствие, замирая всякий раз, когда видит, что Кларисса готова взорваться. Этим он доводит ее почти до исступления, и наконец она не выдерживает и кричит:

— Давай! Ну давай же! Не останавливайся больше, прошу тебя! Я не могу больше!

И он, снова припав к ней, проводит кончиком языка извилистую линию снизу вверх, а достигнув самой чувствительной точки, делает секундную паузу и потом прижимает язык изо всех сил. Несмотря на то, что Кларисса уже не могла бы вспомнить, какой по счету это у нее оргазм за последние несколько часов, по силе он превосходит все предыдущие. Деревянный стол как будто превратился в тугой батут; он подбрасывает ее под самый потолок, и она летит, все вверх и вверх, навстречу звездам, планетам и солнечному ветру. Кругом то ли музыка, то ли пение птиц, то ли колокольный звон, то ли все звуки мира, вместе взятые, и она кричит, вливая свой голос в этот ликующий хор:

— Дже-ек!!!

И тут же она чувствует его рядом с собой. Его объятия. Его губы на своих губах. И прекраснее чувства нет на свете.

Когда они оба одновременно открывают глаза, на улице уже светло. Сдвинувшись вплотную в середине огромной кровати, они обнимаются и дарят друг другу утренний поцелуй — первый из пятнадцати тысяч пятисот тридцати семи утренних поцелуев, которые им предстоит подарить друг другу за годы долгой и счастливой жизни в доме на улице Радости.