Искушение Марии д'Авалос - Виктория Хэммонд Страница 27

Теперь, когда Мария стояла едва слушая рассказ любовавшегося ею престарелого герцога об осушении малярийных болот в его обширных поместьях, она ощутила еще большую, чем обычно, горечь при мысли, что в ее жизни все сложилось так ужасно. Федериго не должен был умереть. Он должен по-прежнему быть с ней. Мария погрузилась в печальные размышления, вспоминая потери прошлого и тревожась о будущем. Единственным связующим звеном между этими двумя мирами была Беатриче. Мария, лишенная теперь защиты Федериго, сама должна быть защитницей всего, что осталось у нее от любимого мужа, — своей дочери. Беатриче, которой принцесса Свева строго-настрого запретила присутствовать на балу, стояла сейчас, поглощенная беседой с родственником Федериго, которого называли Сарацином. Эта решительная девочка, несомненно тайно сговорившись с Сильвией, которая обожала ее и ни в чем не могла ей отказать, нарядилась в свое любимое платье из золотистого бархата и просто пришла на бал, сразу же направившись к своей более снисходительной бабушке Мадделене, которая с распростертыми объятиями встретила свою вновь обретенную внучку. Даже принцесса Свева не решилась бы спорить с Мадделеной Карафа, властный вид которой подкреплялся ее ролью матроны самой богатой семьи Неаполя. Беатриче, по-видимому, каким-то образом это узнала.

Какова будет жизнь своевольной Беатриче в доме столь же своевольного и темпераментного Карло Джезуальдо? Их первая встреча не была благоприятной. Весьма возможно, что он будет ее презирать, а она его — ненавидеть. Но у Беатриче был талант очаровывать тех, кто, по мнению этой не по годам развитой и умной девочки, мог оказаться ей полезен. Совсем малышкой она покорила Альфонсо, который вначале считал ее лишней и игнорировал. Марии пришло в голову, что Беатриче обладает талантом манипулировать людьми, которого не было у самой Марии. Сказывается ли в ней кровь Карафа? Или это идет от двоюродной бабушки Марии, Констанцы? Да. Если Беатриче кого и напоминала, то это прославленную Констанцу д’Авалос.

А сейчас ее непокорная дочь приближалась к ней за руку с Сарацином. Почему Беатриче решила с ним подружиться? Расположилась ли она к нему, потому что он был самым красивым мужчиной в зале, или потому что от него тоже веяло врожденной властностью?

Извинившись перед престарелым герцогом, Мария отошла от него, улыбаясь дочери.

— Это мой кузен, Фабрицио Карафа, — представила Беатриче. — Он знал тебя, когда ты была замужем за моим папой, который приходился ему дядей, и он хочет снова с тобой встретиться. Ты его помнишь?

Фабрицио Карафа наклонился и поцеловал руку Марии. Он снял костюм mandatora и переоделся в мягкую зеленую куртку. На кем были кремовая рубашка и не слишком тугой плоеный воротник. По сравнению с остальными мужчинами в тугих брыжах вид у него был небрежно элегантный.

— Да, — улыбнулась Мария. Хотя она и не узнала его на турнире — он стал совсем зрелым, — теперь она вспомнила смеющегося мальчишку, который любил дразнить младших сестер Федериго. Хотя Федериго приходился Фабрицио дядей, он был всего на три-четыре года старше. — Федериго учил вас фехтованию, и вы вдвоем звенели шпагами, носясь вниз и вверх по лестнице и доводя до безумия маму Мадделену.

Фабрицио откинул назад голову и засмеялся, и в эту минуту в ушах у Марии зазвучал беспечный смех Федериго.

— Это не единственное, чему научил меня Федериго, — сказал Фабрицио. — Я вас тоже помню, Мария. — Он улыбнулся Беатриче. — Когда я впервые увидел твою маму, то подумал, что это ангел спустился с небес. Я был в восторге. Я следовал за ней взглядом, когда она бесшумно скользила по дворцу, как небесная посланница, у которой какая-то божественная цель. Она всегда была так молчалива. Я, бывало, молился ей по ночам.

— Бабушке Свеве не понравилось бы, что вы говорите такое, — сказала Беатриче, слегка нахмурившись.

Он снова рассмеялся.

— Какая ты странная девочка, Беатриче. И ты так похожа на своего отца, не правда ли, Мария?

— Конечно.

— Все так говорят, — заметила Беатриче.

— Потому что это правда, — парировал Фабрицио.

— А чему еще вас научил мой папа? — спросила Беатриче.

Фабрицио изучал лицо Марии, обдумывая ответ.

— Чести, — ответил он, снова улыбнувшись Беатриче. — Не той чести, о которой все рассуждают, а тому, чтобы обладать своим личным чувством чести и быть ему верным.

— И он так поступал? — спросила Беатриче.

— Да, часто. Он старался всегда так поступать, но это нелегко. — Он многозначительно посмотрел на Марию своими красивыми темными глазами. Он зачаровывал взглядом какого-то опасного существа. — Ты должна поскорее прийти ко мне в гости, и мы поговорим о твоем отце, но сейчас мне хочется танцевать. Ты позволишь мне потанцевать с твоей мамой?

Беатриче обвела взглядом зал, выискивая Свеву, которая сразу же отправит внучку в ее комнату, если увидит ее одну.

— Только если вы отведете меня обратно к бабушке Мадделене.

— Именно это я и собирался сделать. Пойдем…

— Нет, Фабрицио, пожалуйста, извините меня, — сказала Мария. — Сегодня я уже натанцевалась. Я очень устала. — Сначала Мария хотела согласиться, но затем интуитивно поняла, что это будет в некотором роде изменой Карло. Внешне Фабрицио не был похож на Федериго, но что-то в его смехе, непринужденных манерах, выражении глаз напоминало Федериго, и от этого Мария чувствовала себя неспокойно.

— Я считаю, что очень невежливо с твоей стороны отказать Фабрицио в танце, — выговаривала ей Беатриче. — Он же наш кузен.

— Он твой кузен. И я считаю, что очень невежливо с твоей стороны вести себя так, будто ты взрослая. Тебе пора отправляться в постель. Давай-ка я отведу тебя к этой заговорщице Сильвии. Простите меня, Фабрицио. Приятно было снова вас увидеть. — Она протянула ему руку, и он целовал ее чуть дольше, чем того требовал этикет, как показалось Марии.

— Когда-нибудь, Мария, вы еще потанцуете со мной.

На следующее утро, после посещения вместе со своей семьей мессы в часовне д’Авалос, Мария сделалась объектом всеобщего внимания, находясь в центре умопомрачительной процессии. Длинная вереница карет, растянувшаяся от палаццо д’Авалос до церкви Сан-Доменико Маджоре, блистала поистине королевским великолепием. Мастер торжеств, работавший под руководством Карло, мог гордиться собой. Будучи уроженцем Флоренции, где празднества знати поражали своей пышностью, граничащей с безумием, он показал себя художником с фантастическим и даже буйным воображением.

Лошади, впряженные в бесчисленные кареты, были покрыты мехом экзотических животных, так что напоминали львов, рысей, тигров и леопардов. Карету Марии, самую чудесную из всех, везли шесть белых единорогов с серебряными рогами и гривами из шелковых кудрей. Боги Олимпа, сошедшие на землю, дабы почтить своим присутствием свадьбу Веноза, вальяжно восседали в четырех позолоченных каретах. Молодые мужчины и женщины, олицетворявшие их, были с ног до головы позолочены, их нагота была прикрыта классическими золотистыми драпировками. Крылатый Купидон попирал ногами трех чудовищно уродливых ведьм, и над его каретой была прикреплена табличка в ложно-классическом стиле, гласившая: «ЛЮБОВЬ ПОБЕЖДАЕТ ПОРОК». Под этим подразумевалось, что новобрачные будут наслаждаться долгими годами счастья рядом друг с другом.