Добро пожаловать в реальный мир - Кэрол Мэттьюс Страница 27

Ассистентка выходит на сцену вместе с нами.

– Триста сорок второй, – громко объявляет она. – «Лишь втроем».

Мы с Карлом недоуменно озираемся, ища третьего. Или, может, они сочли, что это мы так шутим? Надо нам было, пожалуй, оставить всем понятный номер 342.

– «Лишь вдвоем», – поправляю я, и, на свою беду, слышу в ответ из сумрака хорошо различимый вздох.

– Хорошо, – говорит один из судей. – Давайте, как будете готовы.

На «Минуте славы» обычно говорят: «В добрый час».

Мне не совсем отчетливо видно жюри. Обычно его возглавляет какой-нибудь известный эстрадный импресарио – один из тех, из-под чьего крылышка исполнители уже не один год лидируют в чартах. Еще обычно присутствует какой-нибудь дока из мира моды – и мне страшно любопытно, что он или она сотворит из ретростиля моего дружищи Карла. И наконец, чтобы пополнить судейскую троицу, чаще всего в жюри приглашают представителя молодежного канала. Три человека, которые вольны что сломить дух участника, что помочь ему осуществить свою мечту. Это ж каким могуществом они облечены! Немудрено, что под его тяжестью они уже настолько утомились.

Карл с гитарой занимает на сцене нужную позицию, бросает на меня ободряющий взгляд… И внезапно моя душа словно пробуждается, отряхиваясь от хандры. Я просто должна это сделать для своего друга! Ради него одного я обязана расшибиться тут в лепешку!

Готовясь к прослушиванию, мы перебрали массу разных песен, прежде чем нашли что-то подходящее. Это старая-престарая композиция группы Prefab Sprout «Невыносимо быть особенным» – немного меланхоличная лирическая песня, которая, надеюсь, выделится среди сотен бьющих по ушам перепевов «Ядовитого» Бритни Спирс. Я вся прониклась душевностью этой песни и могу лишь рассчитывать, что точно так же она проймет и судей.

Тут я запоздало спохватываюсь, что, столько времени простояв в очереди, не поделала никаких вокальных упражнений. Вот как бы на моем месте готовился Эван Дейвид? При мысли о нем я снова панически теряю над собой контроль и лишь усилием воли заставляю себя вернуться к реальности.

Карл берет первый аккорд, и я призываю всю, возможно, таящуюся во мне внутреннюю мощь, чтобы выложиться сейчас по полной. Во рту пересыхает, ладони холодеют и становятся влажными. Между грудями щекотно сбегает струйка пота. Я вступаю, первая нота звучит у меня чистой и сильной – а потом меня как будто захлестывает мелодией, и я полностью забываюсь в песне.

И вот когда я начинаю потихоньку расслабляться и даже осмеливаюсь думать, что, может, это и есть мой самый настоящий звездный шанс, – из полумрака доносится все тот же полный смертной скуки голос, что нам уже довелось слышать после предыдущего выступления:

– Все, спасибо.

Мне это кажется ужасно несправедливым – ведь я в десятки, сотни раз лучше ее!

Хотя, судя по всему, я единственный человек, кто так считает.

Пение мое обрывается. Карл же продолжает играть, и музыка его звучит упрямым докучливым риффом ^[25].

– Мы с вами свяжемся, – слышится бестелесный голос.

– Спасибо, – выдавливаю я с очень трогательной признательностью в голосе. – Спасибо.

За что спасибо? За то, что нас полностью уничтожили? Что высоко вознесли наши чаяния и надежды – и в один миг разбили их о скалы? Мне хочется кричать и топать ногами, требовать, чтобы они дослушали нашу песню до конца. Хотя бы из элементарной вежливости! Но тут я вспоминаю про сотни томящихся молодых талантов, ожидающих своей очереди выйти к этой рампе, и понуро покидаю сцену вслед за Карлом.

Снаружи, при резко ударившем по глазам дневном свете я вижу, что друга моего бьет дрожь. Уж не знаю, то ли от страха, то ли от перевозбуждения.

– Ну что, не так уж вроде бы и плохо, – говорит он.

– Неплохо.

Я даже не знаю, как квалифицировать нынешний наш опыт. Волнующе? Ужасающе? Или головокружительно? Крайне возбуждающе? Адреналин беснуется у меня в крови, словно буйная дикая лошадь. Прежде я никогда такого не испытывала – знаю только, что, точно наркотика, буду желать этого снова и снова.

Карл крепко обхватывает меня руками. Надеюсь, он не собирается тут нюни распускать? А то, боюсь, могу к нему и присоединиться.

– Ты была потрясающа!

– Да ты и сам был не хил.

Мы еще некоторое время в сердечном порыве обнимаем друг друга, пока наконец не вспоминаем о людях на улице, о суетящемся транспорте, – и снова возвращаемся в реальный мир. Я отстраняюсь от Карла.

Он стоит, безвольно свесив руки по бокам:

– И что теперь будем делать?

– Неплохо бы чего-нибудь перекусить, прежде чем я двину к «Голове».

– Я имею в виду прослушивание.

– Тут уж нам ничего больше не поделать, – отвечаю. – Как говорится, отдались тому полностью ^[26]. – Я и вправду уверена, что в то мимолетное мгновение славы мы вложили все душевные силы. – Если им понравилось, с нами свяжутся.

И независимо пожимаю плечами, как будто и впрямь мне это безразлично. Как только получается у меня выдерживать столь равнодушный тон, если в этот момент я готова продать душу дьяволу за одну лишь возможность появиться на шоу «Минута славы»! И, если честно, Карлову душу я продала бы тоже.