Сердцу не прикажешь - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 27

– Тебе следовало меня предупредить! Я бы убрал в твоей комнате, да и во всем доме.

– Все решилось в последний момент…

Элен предпочла не посвящать отца в свои семейные проблемы. Он знал, при каких обстоятельствах молодое семейство потеряло ребенка, поэтому свое уныние и очевидную усталость Элен объяснять не пришлось.

Отец предложил дочери пройтись. Первое, что увидела Элен, был розарий Франс. Очевидно, отец с любовью ухаживал за цветами. Растроганная Элен нежно сжала его руку.

Они еще какое-то время прогуливались под сенью сосен и пробковых дубов. При виде мест, где она играла в детстве, и летней беседки, в которой они с матерью часто вместе читали, работали или просто беседовали, у молодой женщины на глаза навернулись слезы. Как же она по всему этому соскучилась! Элен пообещала себе, что будет приезжать в родной дом почаще. Не радовало ее и то, что отец со времени их последней встречи как будто еще больше постарел. Морщин у него на лице прибавилось, и они обозначились резче. Она испытала прилив огромной нежности к этому человеку, с которым их так сблизила смерть Франс.

В доме Анри Монсеваль сохранил все так, как это было при жизни жены. На месте пианино, которое Элен увезла с собой в Нормандию, стоял другой инструмент. Он был открыт, на крышке – несколько нотных сборников. Молодая женщина присела за пианино и несколько минут играла гаммы. Звучание инструмента ей понравилось. Она исполнила кое-что из «Прелюдий» Дебюсси. Анри подошел и положил руку дочери на плечо.

– Я так соскучился по твоей музыке…

Потянулись спокойные и похожие один на другой дни. Каждое утро отец и дочь ходили на кладбище, а после полудня Элен садилась за пианино. По вечерам в гостиной или на террасе, если позволяла погода (весна в этом году выдалась поздняя), они читали или разговаривали.

И никаких новостей от Александра… Пасхальные каникулы подходили к концу, и Элен больше не могла скрывать от отца правду.

– Я что-то подобное и подозревал, – сказал Анри Монсеваль, узнав от дочери о частых задержках зятя на работе, о том, что Александр стал замкнутым и раздраженным, и, конечно, о том, что он терзается чувством вины.

– Я уверен, со временем это пройдет, – сказал он тихо. – Но тебе придется запастись терпением. И вернуться в ваш общий дом, в Нормандию.

– Да, конечно, – ответила Элен со вздохом. – Но это не помешает мне пару дней провести в Париже. Мне будет приятно повидаться с Кристианой и Филиппом…

Несколько часов Элен гуляла по улицам столицы, делала покупки в крупных универсальных магазинах. В толпе она чувствовала себя дискомфортно: всеобщее оживление и шум не приносили желаемого забытья. Наоборот, среди людей она ощутила себя еще более одинокой.

Что же предпринять? Телефон в квартире Филиппа и Кристианы упорно молчал. Пьер Паскаль, ее бывший импресарио, оказался слишком занят. Он предложил Элен организовать новое турне, но она отказалась. Ей было вполне достаточно музыкальной школы у себя дома, в Ульгате.

Было глупо с ее стороны не поехать прямиком в Ульгат…Александр наверняка уже вернулся. Но звонить ему ей не хотелось. За все это время он ни разу не соизволил дать о себе знать. Ни разу!

Перспектива провести еще один тоскливый вечер в скромной гостинице ужаснула Элен. Она остро нуждалась в дружеской поддержке кого-то, с кем можно просто поговорить… Тогда-то она и вспомнила о Люке Ловаре.

Он сам взял трубку.

– Элен, сколько лет, сколько зим! Откуда ты звонишь?

– Я на день-два приехала в Париж.

– Слышал, ты вышла замуж… Не планируешь снова давать концерты?

– Нет. Я теперь живу в Нормандии.

– А сегодня вечером ты свободна? Мы могли бы поужинать вместе.

– По-приятельски?

– Ну разумеется! – смеясь, заверил ее Люк. – Заеду за тобой в восемь вечера. Я знаю один симпатичный ресторанчик…

Элен приняла душ, надела простое, но очень элегантное маленькое платье.

Без пяти восемь она спустилась в холл, чтобы подождать Люка там, и как раз машинально перелистывала журнал, когда перед застекленной дверью гостиницы остановился великолепный белый «мерседес»-кабриолет. Как был далек образ жизни Люка от того, к чему она привыкла в своей Нормандии! Элен с удовольствием села на обтянутое рыжей кожей сиденье, а потом и окунулась в атмосферу роскошного и дорогого ресторана. Она успела от всего этого отвыкнуть, но теперь вдруг снова почувствовала себя счастливой и беззаботной, как в былые дни.

Люк уже успел загореть. Элен он показался еще более красивым, чем раньше. Она решила ничего не рассказывать ему о своих бедах. Провести с ним приятный вечер, забыться… Непонятно, хорошее ли вино, вкусная еда или шампанское стали тому причиной, но в итоге она рассказала и о своей жизни в Нормандии, о браке, о беременности и о долгих тягостных неделях, пережитых после возвращения из больницы. Люк нежно ее приобнял, и она тут же ощутила физическое влечение, как и при первой их встрече. Он смахнул слезинку с ее щеки, наклонил голову… И Элен, словно в бреду, ответила на его поцелуй. Ему оставалось только взять ее за руку, отвести в машину, а потом и в гостиницу, где он сам взял у администратора ключ. Они вместе поднялись в номер Элен, и Люк повернул ключ в замке.

Желание Элен, обостренное многомесячным воздержанием, сделало ее совершенно беззащитной. Она набросилась на Люка, стала срывать с него одежду и раздеваться сама, а потом притянула его к себе, приняла в себя… Она отдавалась ему с такой страстью, какой никогда раньше не испытывала – даже под ярким солнцем Балеарских островов. Он несколько раз заставил ее кричать от наслаждения и просить еще, пока наконец, изнемогая от усталости, они не заснули в объятиях друг у друга.

Утром Люк уехал очень рано, чтобы успеть на работу. Элен осталась лежать на кровати – обнаженная, ощущая приятную истому во всем теле после бурной ночи.

И вдруг ей стало стыдно. Она почувствовала себя оскверненной. Натянув на себя одеяло, она заплакала и стала мысленно умолять Александра о прощении. Но разве она одна во всем виновата? Разве это не он ее бросил в момент, когда она больше всего на свете в нем нуждалась? Разве не выразился он тогда так ужасно об их ребенке? И все-таки, невзирая ни на что, она его любит… Его и только его! И первым же поездом уедет в Нормандию. Муж вернется вечером домой и увидит ее сидящей за пианино. Им обоим нужно еще немножко потерпеть, и начнется новая, благополучная жизнь…

– Элен?

Молодая женщина притворилась, что не слышит, и продолжала играть.

– Элен!

Она медленно обернулась. Александр смотрел на нее со слезами на глазах. Он похудел и выглядел утомленным. Ну разве можно было в такой момент на него сердиться? Элен прильнула к нему и почувствовала, как он поднимает ее со стула, нашептывая на ухо:

– Милая, как я по тебе соскучился!