Карнавал в Венеции - Нина Бомонт Страница 27

— Девушка у себя, — сказал Рико, — я слышал, как она час тому назад разговаривала с Дзанеттой. — (Лука посмотрел на Рико с удивлением.) — Я думал… я думал, что надо последить за тем, что делает эта молодая цыганка.

— Ты истинный дипломат, Рико. Она может уходить и приходить, когда захочет. Я ведь тебе уже говорил об этом.

— Да, дон Лука. Но вы взглянули на дверь, и я подумал…

— Что меня надо успокоить? — Рико кивнул. Лука рассмеялся и отослал слугу спать.

Лука налил в бокал вина и встал у окна. Темный канал, освещенный полной луной, распростерся внизу, словно спящая женщина в ожидании своего возлюбленного.

Не думай о ней, приказал он себе. Не думай о той, которая спит в соседней комнате.

Лучше подумай о ее предупреждении. Уже несколько часов оно не выходило у него из головы.

Он предполагал, что заговор может оказаться ловушкой. Он думал об этом с первой минуты, той самой, когда к нему на площади Сан-Марко обратился человек в маске. Кругом бурлило веселье, и никто не мог их услышать. Но почему этот человек избрал такой изощренный способ, чтобы прикончить его? Для этого в Венеции было достаточно темных закоулков и дешевых наемных убийц.

К тому же ему необходимо во что-то верить. Он столько лет с болью в сердце наблюдал, как венецианский флот, а с ним и величие Венеции рассыпаются, как древний свиток пергамента. А сейчас появилась надежда. Последняя и, возможно, единственная.

Именно поэтому, пренебрегая предупреждением Кьяры, он, не колеблясь, принял предложение прийти еще на одну встречу.

Всякий раз, как они собирались, человек в маске сообщал им что-то новое. То надо было спрятать еще одну партию оружия, то подготовить еще одно место, где могли бы укрыться люди, ожидая назначенного часа.

Луке не очень нравилось, что все нити заговора тянутся из одних рук — рук человека в маске. Люди, которых он завербовал, явно были всего лишь у него на посылках, что не требовало ни ума, ни смелости. А ему и вовсе не было поручено ни одного задания.

— Зачем мы вообще вам нужны? — спросил сегодня Лука, когда другие заговорщики ушли, растворившись в темноте. — Вы все планируете, устанавливаете связи с нужными людьми. Проще было бы набрать шайку наемных убийц.

— Бандиты мне не нужны. Мне нужны люди, которые верят в наше дело. — Он рассмеялся. — Или вы больше в него не верите?

— Я стараюсь, но это не так-то просто. — У Луки чесались руки от желания сорвать маску, чтобы наконец увидеть его лицо. — Ждать и бездействовать очень нелегко.

— Ваш день еще настанет. — Он похлопал Луку по плечу. — А я тем временем все подготовлю. Я — аноним, человек без лица. Потому и выполняю тайную миссию. А когда настанет день, придет ваша очередь.

— Значит, мне надо просто ждать.

— Вы уязвлены тем, что эта идея принадлежит не вам, Лука Дзани? Что не вы отдаете приказы?

Издевка, прозвучавшая в словах человека в маске, больно задела гордость Луки.

— Я погрешу против истины, если скажу, что не сожалею об этом, однако… я привык подчиняться приказам, а умным приказам — с радостью. Но вы пока ни одного такого не отдали.

— Это не моя задача. Я расчищу путь, другие выполнят роль трутней. А когда придет час, возглавите все именно вы. Глаза всех будут устремлены на вас, а я растворюсь в тени, где я так долго жил.

Какое-то далекое воспоминание шевельнулось в душе Луки от этого полувкрадчивого-полунасмешливого голоса. Маттео. Именно так говорил его покойный брат.

Лука и любил, и ненавидел Маттео. Он был его зеркальным отражением, но с одним отличием — у Маттео руки были по локоть в крови.

В конечном счете, но это ему, Луке, пришлось передать брата в руки правосудия. Он видел, как полицейские уводили его в цепях. Но он рыдал, узнав, что его брата убили где-то в горах за несколько монет, что были у него в кармане.

— Не будьте так нетерпеливы, мой друг, — сказал ему человек в маске. — Когда начнется восстание, у вас уже не будет времени на удовольствия. Так что наслаждайтесь сейчас. Радуйтесь хорошенькому личику девушки, которая живет у вас.

— Откуда вы узнали об этой женщине? — потребовал Лука, неприятно пораженный его словами. Подумать только, за ним шпионили в собственном доме! — Как вы смеете вторгаться в мою личную жизнь!

— Я должен знать все и обо всех. Я владею всеми тайнами и секретами, мне подвластно все. А теперь спокойной ночи, друг мой.

С тихим смешком он прыгнул в гондолу и удалился, оставив Луку одного на освещенной луной площади.

Лука стоял у окна и большими глотками пил вино, но горький осадок от встречи с человеком в маске оставался.

Может, он просто завидует ему, потому что не сам готовит восстание? Почему у него такое чувство, будто его просто используют? Холодок недоброго предчувствия пробежал у него по спине при мысли о восстании. Неужели он стал таким же робким, как те, кто правит Венецией?

Кьяра заронила в его душу семена сомнения. Она заставила его задуматься об опасности, которой, он уверен, не существует. Это она сделала его таким подозрительным; и сама мысль о том, что кто-то другой может к ней прикоснуться, даже просто заговорить с ней, была невыносима.

Он решил налить себе еще вина, но тут услышал вопль Кьяры, и бокал выпал у него из рук.

* * *

Кьяру душили кошмары.

Смутные образы все приближались, становясь четкими. Две темные фигуры в масках. Она хотела бежать, но ноги ее не слушались. Она упала на колени и смотрела на них широко открытыми, полными ужаса глазами, а они подходили все ближе и ближе.

Встав на четвереньки, она стала медленно уползать.

Человек в черно-золотой маске был так близко, что, протяни он руку, мог бы до нее дотронуться. Рядом стоял другой — в мертвенно-белой маске с клювом. Лука. Она видела, что его фигура окружена светом, а фигура другого — тьмой.

Потом зловоние ада разлилось кругом. Она закрыла лицо руками, но запах, словно густой, удушливый черный дым, забивался ей в ноздри и в рот.

Обе фигуры стояли перед ней, плечом к плечу, и их плащи — светлый и темный — слились, словно две реки, и она уже не могла различить, где какая.

Потом оба они подняли руки и разом сняли маски. Кьяра переводила взгляд с одного лица на другое и с ужасом увидела, что оба они принадлежат Луке.

Она уже не могла сказать, кто из них злодей. Она призвала на помощь свой дар ясновидения, но ужас был настолько велик, что она видела только приближавшиеся к ней фигуры, обе с прекрасным лицом Луки.

Они оба одновременно протянули к ней руки. Из последних сил она отпрянула от обоих.

Больно стукнувшись головой о деревянное изголовье кровати, она вскрикнула и… проснулась.

— Кьяра! Что с тобой? — Лука бросился к ней.