По велению сердца - Даниэла Стил Страница 27

Но едва Хоуп допила свой чай, как Финн увлек ее в спальню и с жадностью на нее набросился. Хоуп и глазом не успела моргнуть, как он запер дверь и стянул с нее одежду, после чего занимался с ней любовью до тех пор, пока не насытился сам и не оставил ее бездыханной. Такой сексуальной активности позавидовали бы и юноши. Потрясенная Хоуп была наверху блаженства.

– Вот это да! — выдохнула она и подумала удивленно, как это она смогла целую неделю прожить без него. Она явно все больше привыкала к нему, а их страсть уже начинала походить на наваждение. Финн доставлял ей такое удовольствие, какого она никогда не испытывала, о каком и не мечтала.

– Больше никуда тебя не отпущу! — с улыбкой сказал Финн, любуясь ее обнаженным телом, распростертым теперь уже на их постели. — Вот возьму и прикую тебя к кровати! Уверен, кто нибудь из моих предков уже прибегал к чему то подобному. Или просто прикую тебя к себе. — Хоуп рассмеялась.

Потом он показал ей необъятных размеров ванную комнату и гигантскую ванну и наполнил ее водой. Хоуп порадовалась, что сумела выспаться в самолете, здесь ей, похоже, выспаться не удастся. Она погрузилась в теплую воду, а Финн принес ей чай в изящной золоченой чашке лиможского фарфора. Хоуп сидела в ванне, пила чай и чувствовала себя изнеженной капризной женщиной, которую ублажает любовник. Сколь разительно это отличалось от простых радостей Кейп-Кода и от ее спартанской нью-йоркской квартиры! Блэкстон-хаус очаровал ее, а про Финна и говорить нечего.

Финн не стал спрашивать у Хоуп разрешения и, быстро раздевшись, тоже забрался в ванну. В следующее мгновение они уже занимались любовью в воде. Финн не уставал твердить, что никогда в жизни его еще никто так не заводил. Верилось в это с трудом, но слышать это Хоуп было приятно, особенно после нескольких лет ее монашеской жизни. Финн стал для нее источником радости и возбуждения.

Наконец они вылезли из уже остывшей воды, оделись и спустились вниз. Теперь они не спеша обошли все комнаты. Хоуп поднимала жалюзи (при этом многие рассыпались прямо в руках), раздвигала шторы, чтобы хорошенько осмотреть комнату. Ей нравилась деревянная обшивка стен с красивой отделкой. Но мебель выглядела жалко, старинные ковры нуждались в реставрации, а шторы уже ничто не могло спасти.

– Что, если выкинуть все, что сломано или не подлежит восстановлению? Все вычистить, вымыть, где нужно покрасить? Сначала будет казаться, что в доме пустовато, но зато можно будет начать с чистого листа. — Хоуп старалась придумать, как и чем помочь, пока она здесь, а делать это вместе с Финном (или даже для него, когда он засядет за книгу) будет интересной творческой задачей. Время у нее сейчас есть.

– Будет не просто пустовато, — рассмеялся Финн. — Будет пустыня. Не думаю, что здесь хоть что то стоит оставлять. — Большая часть мебели действительно имела плачевный вид, при ярком свете бросалась в глаза вытертая обивка, некоторые кресла держались на трех ножках, такие же колченогие столы были придвинуты вплотную к стенам, обивка мягкой мебели была грязной и потертой до дыр, и повсюду стоял запах пыли. Уинфрид и Кэтрин были слишком стары, чтобы содержать такой особняк в чистоте. Они следили за порядком в хозяйских комнатах наверху, на большее сил у них не хватало. Можно было подумать, что последняя уборка производилась здесь лет сто назад, о чем Хоуп осторожно сказала Финну.

– Я не затем тебя пригласил, чтобы ты занималась моим хозяйством! — довольно резко ответил тот, и Хоуп решила больше не делать критических замечаний, чтобы не расстраивать Финна. Она понимала, как много значит для него это родовое гнездо.

– Да я с удовольствием этим займусь! Пусть это будет мой творческий проект. Пока я здесь, можно тут разобраться, не спеша привести в порядок одну комнату за другой, и ты сам решишь, что оставлять и реставрировать, а от чего избавиться.

– Да ничего тут оставлять не нужно! — воскликнул Финн, обводя глазами комнату и словно видя ее впервые, как сейчас Хоуп. — Но чтобы сделать все, что тут требуется, у меня не хватит средств. — Вид у него при этом был огорченный.

– Сначала все отмоем, а там посмотрим. С этого и начнем. Может, даже подберем подходящий обивочный материал и обтянем заново кресла и диваны, какие покрепче. Я, ты знаешь, рукастая, — сказала Хоуп с гордостью, а Финн взглянул на нее с таким вожделением, что она зарделась.

– Это уж точно! Я теперь тоже это знаю, — расхохотался Финн.

После осмотра дома Финн надел на нее свою старую куртку, в которой Хоуп едва не утонула, и они отправились смотреть конюшню, сад, парк, и так добрели до опушки леса. Опускался густой туман, и Финн решил, что идти в горы сейчас опасно, хотя ему и хотелось показать Хоуп местные красоты. Он повез ее в деревню, где показал местные магазинчики и лавки. Потом они зашли в паб, Хоуп взяла чашку чая, а Финн заказал темное пиво. Они болтали с другими посетителями, и Хоуп с удивлением отметила, что в заведении посетители всех возрастов — дети, старики, молодежь, много женщин. Этот паб был чем то вроде местного клуба и совсем не походил на американские бары. То ли кофейня, то ли пивная. И люди необычайно дружелюбные. Правда, Финн начал нервничать — ему не нравилось, как поглядывали на Хоуп двое мужчин за соседним столиком. Сама Хоуп не обратила на них никакого внимания. Финн явно проявлял собственнические замашки, но Хоуп знала, что никогда не даст ему повода для ревности, и потому не испытывала ни малейшего беспокойства. Она и в юности не была кокеткой и всегда хранила верность своему мужчине. С этой стороны Финну опасаться было нечего.

Они вернулись домой, и наконец был подан так называемый чай — по сути, настоящий ужин. Сэндвичи, мясные закуски, картошка, сыр и сытный ирландский мясной суп. Они едва смогли подняться из за стола. А потом они сидели в небольшой гостиной наверху перед камином. Спать легли рано. Уставшая Хоуп закуталась в одеяло, не дав ни малейшей надежды Финну на бурную ночь, и крепко уснула.