Дороже всех сокровищ - Памела Робертс Страница 27

— Не хочу оставаться одна. Можно, я с тобой поеду? — поколебавшись, спросила она.

— Но почему? Я думал, тебе тут нравится…

— Ода, очень. Но…

— Что «но»?

— С тобой я чувствую себя увереннее.

Барри засмеялся. Потом слегка нахмурился.

— Я, безусловно, польщен твоими словами.

Но, Молли, малышка, тебе надо постепенно приучаться обходиться без меня.

— Почему? Ты… ты тоже собираешься бросить меня? — Голос ее задрожал.

Он тут же обнял ее за плечи и, смеясь, прижал к себе.

— Вот поэтому-то, наверное, я и предпочитаю мужчин. Женщина всегда остается женщиной. Вечно болтает глупости. Ну подумай сама, почему я должен тебя бросать?

Она шмыгнула носом.

— Н-не знаю… Меня все бросают…

Барри повернул ее лицом к себе, взял за подбородок и попытался заглянуть в глаза. Было уже слишком темно, но он и так прекрасно знал, что увидит в них слезы отчаяния и горечи.

— Прекрати, малышка, прекрати. Не стоит переносить на все человечество вину одного мужчины. Да, Кларенс поступил как самый обычный негодяй, но далеко не все люди таковы…

— О, я имела в виду не только его. Вспомни о моей матери. Ведь когда она уходила от отца, то должна была ясно отдавать себе отчет в том, что покидает также и меня. Потому что я никогда бы не согласилась иметь дело с человеком, который так обошелся с ним. И она знала это. Точно тебе говорю. Ведь я всю жизнь была папиной дочкой. Конечно, ее я тоже любила, но отца… отца просто боготворила. И заметь, что только он и оправдал мою веру, мои ожидания. Он, несмотря на разбитое сердце, сумел продержаться, пока я не встала на ноги.

— Ну вот видишь. А говоришь, все тебя бросают. Отец-то не бросил. И еще один человек…

— Еще? — удивилась Молли, потом догадалась:

— А, ты имеешь в виду себя. Да, конечно, но ты, Барри, мой друг. Так ведь? Правда?

— Конечно, правда. Как ты можешь сомневаться во мне? После всего, что мы с тобой вместе пережили. После того как ты мне помогла…

Молли положила голову ему на плечо, сглотнула заново подступившие слезы и вздохнула.

— Я не сомневаюсь…

— Но я говорил не о себе.

— Да? А о ком же?

— Нет, я ничего не скажу. Сама догадайся.

— Н-ну… нет, не знаю. Точно не знаю. Ты это придумал, пытаясь утешить меня.

— Вовсе нет. Разве ты уже забыла о своем пылком поклоннике? Который просадил кучу денег, тщетно взывая к тебе со страниц «Хроники Сан-Франциско». И который умудрился разыскать тебя в колледже. Ты хоть имеешь представление, сколько в нашем городе подобных заведений?

— Ах, ты о нем… — деланно-равнодушно протянула Молли, радуясь темноте, которая мешала Барри заметить вспыхнувший на ее щеках румянец.

— Именно о нем. Такая настойчивость говорит о многом. В первую очередь о том, что он достоин доверия.

— О! — Молли махнула рукой, то ли отметая его замечание, то ли защищаясь от него. — Ну и что же, что нашел? Пока нас нет, он забудет обо мне. Может, заедет еще разок в колледж, узнает, что я уволилась, и успокоится. Не думаешь же ты, что он будет продолжать розыски?

— Не то что думаю, а совершенно уверен в этом. Помяни мое слово: как только мы вернемся, он сразу объявится.

Молли пожала плечами.

— Поживем — увидим. Мы вообще сначала говорили не о нем.

— Похоже. Только я уже успел забыть, о чем.

Не напомнишь?

— О, всего-навсего о завтрашней поездке в Пелтон. Давай отправимся вместе.

— Да пожалуйста, если тебе так хочется трястись по разбитым дорогам и таскаться по магазинам, — притворно-безразлично отозвался Барри.

Но в глубине души расстроился. Он-то предполагал, что сможет заодно наконец-то позвонить Рэнди и сказать, что все в порядке, что они задерживаются, но, когда вернутся, он сразу даст ему знать. Ясно, что при Молли сделать это невозможно. А жаль!

Парень будет волноваться. Он и Так наверняка уже вне себя от беспокойства. Он, Барри, ведь обещал держать его в курсе, а сам ни разу так и не выбрал случая связаться и оставить сообщение…

Что ж, видит бог, он хотел сделать как лучше. Но Молли… Молли — его главная забота. И если она пока не чувствует себя в силах надолго оставаться в одиночестве, то придется Рэнди потерпеть.

Придя к такому выводу, Барри поднялся и потянул ее за собой.

— Вставай, малышка, отправляемся спать.

Завтра у нас много дел.

Молли легко вскочила, потянулась и с блаженной улыбкой откликнулась:

— И все приятные! Вот бы всегда жить так чтобы завтрашний день сулил одни лишь удовольствия…

Барри хмыкнул.

— Ты через полгода взбесилась бы от тоски.

Неприятности необходимы для разумного баланса. А то любая радость будет не в радость.

— Брось, не придумывай!

— Ни одной секунды, — заверил ее Барри.

— Ладно, придется поверить тебе, потому что проверить мне едва ли удастся.

— Все, Молли, довольно на сегодня черного пессимизма. Увидишь, завтра все будет иначе. Встанем пораньше, полюбуемся восходом…

— Конечно! Но, Барри, ты не должен из своей кожи лезть, чтобы развеселить меня. Правда.

Не волнуйся, мой пессимизм скоро пройдет… надеюсь… — Последнее слово она произнесла еле слышно, но Барри разобрал.

— А я не надеюсь. Я твердо уверен.

Молли легко чмокнула его в щеку.

— Точно, тебе надо было стать психоаналитиком. У тебя настоящий талант смягчать боль.

И придавать уверенности в себе.

Прошла еще неделя.

— Барри, давай, я быстро сгоняю в Пеятон?

— Зачем?

— Куплю упаковку «Будвайзера», мяса свежего, сделаем барбекю. Если хочешь, заеду к Тому и приглашу его.

— Это еще за каким чертом? — рявкнул Барри.

Молли пожала плечами.

— Просто так… Ты такой нервный последние дни. Я подумала, что тебе надоело нянчиться со мной. Что тебе нужна компания… Здесь, конечно, народу немного, но…

— Прекрати! Не пори чушь. И вовсе я не нервный. Нечего придумывать.

Разговор этот, если, конечно, подобный обмен репликами можно считать разговором, имел место за завтраком. Молли и Барри сидели за столом, на котором стояли две большие глиняные чашки с дымящимся кофе, сахарница и пустые стаканы из-под сока. Барри вытащил из кармана пачку сигарет.

— Не возражаешь?

И, не дожидаясь ответа, чиркнул спичкой, прикурил и глубоко затянулся. Выпустил дым.