Правила диктует любовь - Эми Джо Казинс Страница 27

— Ты считаешь, что это плохо?

— Боже, Спенсер! Конечно, плохо! Очень плохо!

Отвернувшись, Адди уставилась пустым взглядом в пространство. Спенсер обнял ее за плечи.

— Живот все еще болит? Тебе что-нибудь принести? — Он погладил ее по спине.

Адди движением плеч стряхнула его руки.

— Не надо меня утешать. Я не инвалид. Сама справлюсь.

Она отправилась на кухню, Спенсер пошел за ней следом. И почему он не может оставить ее в покое? Ей надо серьезно задуматься о своем положении и решить, что делать.

На кухне Адди открыла холодильник и ухватила двухлитровую бутылку с диетической колой. Отвинтив пробку, девушка начала жадно пить прямо из горлышка.

— Адди, а тебе не кажется, что…

— Это повредит ребенку? — насмешливо поинтересовалась она и громко захлопнула дверцу холодильника. — Вот что я скажу тебе, Рид. Когда сам окажешься в моем положении, тогда и станешь меня учить.

— Хорошо, хорошо. Успокойся.

— И прекрати меня успокаивать!

Он схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул. Потом заговорил:

— Послушай, Адди, я же хочу тебе добра.

Она по-прежнему не смотрела на него. Тогда Спенсер, глубоко вздохнув, прижал ее к своей обнаженной груди. Она чувствовала щекой его теплую кожу.

— Адди, я люблю тебя.

Она на миг замерла, потом из глаз потекли слезы, дыхание стало прерывистым. Как бы ей хотелось, чтобы эти слова он произнес несколькими часами раньше!

— Я люблю тебя, — повторил Спенсер. Ее сердце заныло еще сильнее. Прижавшись к нему в последний раз, Адди резко отпрянула.

Взглянув ему в лицо, она почувствовала, как сильно любит его. Но, внутренне собравшись, тем не менее произнесла:

— Нет. Ты меня не любишь. Мы были вместе несколько недель, а ты сказал, что любишь меня, лишь после того, как узнал, что у меня будет ребенок. — Ее голос звучал мягко, ей не хотелось обидеть его. — Я помню, как ты говорил, что очень хочешь иметь детей. Я рада. Рада, что ты будешь любить этого ребенка. Но это не значит, что ты любишь меня.

Его руки беспомощно повисли. Он сжимал и разжимал кулаки, словно хотел ударить ее.

— Значит, ты считаешь, что я лгу тебе?

Адди коротко рассмеялась:

— Нет, так нельзя говорить, это невежливо. Я уверена, что ты совершенно искренне сказал мне о своей любви, но, думаю, ты сам себя обманываешь.

Его лицо превратилось в непроницаемую маску.

— Очевидно, твоя бабушка была права, когда уверяла меня, что тебе недостает здравого смысла. — Холодные слова падали, словно льдинки. — Хотя, может быть, этого ты хотела с самого начала. Налог на собственность — на этот дом разорит тебя, Адди. Хотя, конечно, ты можешь обратиться за помощью к богатому человеку, к очень богатому человеку.

Адди не сразу поняла, в чем он ее обвиняет.

А когда поняла, то замахнулась, чтобы дать ему пощечину, но Спенсер перехватил ее руку на лету.

— Минуточку, Адди. Ты можешь пожалеть о своем поступке. Ты рискуешь, так как можешь оттолкнуть меня навсегда. — Он немного подумал. — Хотя это, кажется, уже произошло.

С этими словами он вышел из комнаты.

На рассвете Адди собралась и поехала к матери. Дрожа под холодным ветром на крыльце материнского дома, она изо всех сил жала на кнопку звонка.

Открыв дверь, мать с одного взгляда оценила состояние дочери.

— Ох, дочка! — только и сказала Сюзанна, потом втянула девушку в открытую дверь. Адди прижалась к матери и разрыдалась. Долго сдерживаемые слезы хлынули нескончаемым потоком. Сюзанна ласково гладила дочь по голове.

Адди пыталась сбивчиво объяснить, что случилось.

— Я думала, будет лучше, если мы расстанемся. Только я ошиблась, мама! Не лучше! Мне очень плохо, мама! Мне так одиноко! Так одиноко!

Сюзанна погладила дочь по спине:

— Я знаю, дорогая! Успокойся!

Час спустя Адди, лежа на диване в гостиной, тщетно пыталась согреться, хотя мать накинула на нее теплый плед и сунула под ноги грелку.

Она обхватила ладонями чашку, полную ароматного кофе. Вдыхая его запах, Адди пыталась думать об отце, но думалось лишь о Спенсере.

Он не поспешил вслед за ней, когда она ушла из дома. Кажется, юна и на самом деле слишком глупа…

— И что же ты намерена теперь делать? — спросила мать, присаживаясь на краешек дивана.

— Позвоню на работу, сообщу, что я больна. — Адди рассеянно провела по волосам ослабевшей рукой. Время словно остановилось. Она не заметила, как настал день. — Потом поеду к себе на квартиру, наверное. — Она поймала вопросительный взгляд Сюзанны. — Я не могу вернуться в тот дом.

— Ты можешь остаться здесь, если хочешь.

— Спасибо. — Адди ласково погладила мать по руке. — Но как же брат и сестры? — Девушка предвидела шквал вопросов от остальных членов семьи.

— В воскресенье они все равно явятся на ужин. Если не получат приглашения, то сразу же насторожатся.

— Это точно. Дверь выломают, если их не впустят. — Адди впервые улыбнулась.

Они немного помолчали.

— А ребенок?

— Я хочу, чтобы ребенок родился, — без колебаний ответила девушка. Она погладила свой пока еще плоский живот. — Я уже люблю этого ребенка так же, как ты когда-то любила меня в детстве.

Сюзанна нахмурилась и ответила не сразу.

— Не знаю, Адди, достаточно ли я тебя любила.

— О чем ты? — удивилась Адди. — Ты любила меня, я всю жизнь это чувствовала. И никогда не сомневалась в этом.

— Ну, если ты так считаешь, то почему не признаешь за Спенсером права любить?

— Потому что здесь другое. — Девушка поставила чашку на столик. — Я… нравлюсь Спенсеру. И он, конечно же, будет любить своего ребенка всем сердцем.

— Но что тебе не нравится?

Адди вытерла навернувшиеся на глаза слезы. Немного успокоившись, она сказала:

— Оказывается, мне хочется романтики, любовных писем и цветов… — Она всхлипнула, потом глубоко вздохнула.

Адди пробыла в доме матери два дня. Спенсер за все это время так и не позвонил. На третий день она достала свои старые ключи на железной цепочке, к которым не притрагивалась целых три месяца. Ключи от своей прежней квартиры.

Она вернулась на работу, которая не давала ей погружаться в грустные мысли. Однажды субботним днем раздался звонок в дверь.

Адди открыла и увидела посыльного, который передал ей в руки пакет. Дрожащими руками она развязала тесемки и вытряхнула содержимое себе на колени. Это была старая тетрадь в коричневой коленкоровой обложке, перевязанная ленточкой. К ней была прикреплена записка от Спенсера. У Адди на миг потемнело в глазах, когда она увидела знакомый почерк.