Гордые сердца - Мэрилайл Роджерс Страница 27

Оба гонца отпрянули от рыцаря, заметив гневные огоньки, загоревшиеся в его глазах, — почти единственный признак жизни на холодном, словно вырубленном из льда, лице Уилла. Он прошел мимо них к дому.

— Ах ты сучка! — Это ругательство обрушилось с той же силой, что и дверь, захлопнувшаяся за его спиной.

Касси, свернувшаяся клубком в теплом кресле, резко выпрямилась. Непонимающими глазами она смотрела на разгневанного человека, стоящего в дверях. Что она ему сделала? Она встала и инстинктивно протянула к нему руки, безмолвно моля объяснить причину ярости.

— О да, вы разделяете мою любовь к простой жизни… — В улыбке Уилла читалась горькая насмешка над собой. — Вы лжете, предательски улыбаясь, а сами мечтаете о богатстве и удобствах, которые в один прекрасный день вам может обеспечить ваш знатный жених! — Он толчком прикрыл плотнее дверь и крепко прижал к бедрам стиснутые кулаки, словно удерживая себя от расправы, которой требовал его гнев. — Вы хотели заставить меня ухаживать за вами, добиваясь потихоньку того немногого, что у меня есть, и обманывая меня относительно вашего родства с захватчиками, стремящимися завладеть моей землей.

Его пальцы разжались, и он глубоко погрузил в их черные пряди, словно наказывая себя за глупость.

— Боже мой! Невеста их предводителя! За какого же дурака вы меня принимали!

Он узнал о Ги и пришел в ярость! Этот бесспорный факт положил конец безумным мечтам Касси, рожденным воспоминаниями о его улыбке и огне поцелуев, мечтам, в которых она и прекрасный рыцарь счастливо жили в зеленых дебрях дикого леса. Медленно покачав головой, Касси отступила к лестнице, повернулась и опрометью бросилась наверх.

Его обвинения эхом отдавались в ее голове снова и снова, сильнее и сильнее, громче и громче. Сквозь их болезненный шум она с трудом различила слабые рыдания хрупкой женщины, сжавшейся в углу у подножия лестницы.

Спустившись по лестнице именно тогда, когда появился Уилл, Беата услышала его разгневанный голос и почувствовала угрозу насилия. Загнанная в темный угол тайных воспоминаний, она, съежившись, припала к стене, закрыв голову руками, как щитом.

Бросившись за Касси, Уилл хорошо расслышал плач, говорящий о том, в какой ужас пришла Беата, и не смог, разумеется, оставить ее, потому что сам был причиной ее страданий.

— Беата, любимая, тебе нечего бояться! — успокаивал ее Уилл, опустившись рядом с ней на колени. Но трудом сдерживая гнев и мельком взглянув на исчезающую за углом фигурку, он нежно поднял Беату и усадил ее в одно из кресел.

Касси едва слышала рыдания Беаты, но утешающие слова Уилла донеслись до нее так же ясно, как и обвинения. Беате нечего бояться! Беата — «любимая»! Она и раньше знала, что это правда, и смирилась, но значительно больнее было слышать это из его собственных уст, тем более что еще вчера он говорил совсем другое!

Тихо закрыв дверь своей комнаты, она прижалась к доскам двери, словно умоляя их помочь ей.

А внизу Уилл продолжал утешать Беату, уверяя, что и теперь и в будущем, если она захочет жить в Уилде, ей не грозит никакая опасность.

Наконец добившись робкой улыбки, он поднялся по лестнице и остановился перед плотно закрытой дверью комнаты Касси. Он, несомненно, мог ворваться туда. Но заколебался, не желая ни углублять трещину между собой и Касси, ни еще больше пугать Беату. Горячий гнев Уилла утих при виде страха сестры. К нему вернулся разум, чтобы понять, какую ошибку совершил, обвинив Касси в обмане.

Но что теперь он может поделать? Сделанного не воротишь!

Проснувшись, Касси подумала: «Хорошо бы, день остановился на том мгновении, когда я прощалась с друзьями! К несчастью, — печально признала она, — мне давно уже следовало понять, насколько мудро не отвергать возможность любой неприятности».

Завернувшись в меха и в оцепенении сидя скрестив ноги на клочковатом тюфяке, она заметила бледно-желтую соломинку, отважно проткнувшую грубый чехол, точно стремясь вырваться из него.

Не раздумывая ни мгновения, она выдернула ее. Соломинка свободна. Но что теперь с ней делать? В голову пришла неприятная мысль, что она и эта частичка мусора имеют много общего. Спорна не только ее ценность в этом мире. Даже если она освободится из своего плена, что ей от этого? Какая у нее цель? Ее появление в замке де Фо не более желанно, чем мусор на полу, на котором такая одинокая соломинка просто потеряется.

Так же как соломинка будет во власти сокрушающей ноги, так и она будет во власти ее бессердечного и часто намеренно жестокого жениха. Касси начала отчаянно запихивать соломинку обратно, словно от этого зависела ее собственная жизнь.

— Касси! — Обращение было таким тихим, что та, кому оно было адресовано, сначала не расслышала его. — Касси!

Касси подняла глаза и в щели приоткрытой двери увидела Беату, закутанную в неизменный плащ. Касси ободряюще улыбнулась ей.

— Я постучала, но ты не ответила, вот я и заглянула, чтобы убедиться, что ты в порядке. — Почерпнув немного мужества из этой улыбки, не скрывшей, однако, несчастного выражения фиалковых глаз, Беата прошла вперед. — С тобой все в порядке, правда?

Касси, поглощенная своим несчастьем, не смогла расслышать отчаяния в голосе Беаты. Да, Беата в отчаянии. Сцена внизу укрепила ее уверенность в том, что у нее лишь один путь избавления от бесконечного страха перед всегда маячившими невдалеке ужасными событиями. Она нуждается в помощи, чтобы обрести покой, и только Касси может ей помочь.

— Я плохо выгляжу? — Касси опустила глаза, прячась от проницательных взоров Беаты, и заметила желтую соломинку, которая все еще торчала из тюфяка. Решительно заткнув заблудшую соломинку назад к ее товаркам, она снова посмотрела на подругу.

— У тебя печальные глаза, — прямо ответила Беата.

Тяжелые ресницы закрыли глаза. Ей не следовало спрашивать об этом у той, что хотя и лишена памяти, но одарена способностью видеть скрываемые под масками чувства.

— Мне печально, что твоя сестра и племянник уехали. — Она говорила полуправду и надеялась, что сможет избежать необъяснимого провидения этой женщины-ребенка.

Беата согласно кивнула, тряхнув медовыми волосами:

— Прощание с ними огорчило и меня. Но сказочная королева не должна быть печальной.

— Боюсь, это доказывает, что я не сказочная королева, — ответила Касси, усмехаясь.

— О нет, ты сказочная королева, хотя я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы тебя называли Касси, а не королева Кассандра.

Твердая уверенность Беаты сама по себе была поразительной. Королева Кассандра? Как она может быть королевой, если ей неловко, когда ее называют «леди», а ведь этот титул принадлежит ей по праву.

— Тебя ведь зовут Кассандрой, не так ли? — спросила Беата. Может быть, ее подруга, как и она, почему-то забыла свое прошлое? Если это так, она должна помочь Касси.

Беата протянула руку и тронула длинную черную косу, произнеся с благоговейным ужасом: