Река надежды - Соня Мармен Страница 27

– И вы с сестрами так никогда и не увиделись?

– Нет, никогда. Думаю, их взяли в жены аборигены, как это обычно делалось, если, конечно, они к тому времени еще были живы. Через год в деревню пришли французы и забрали меня с собой. Меня отдали на воспитание Маргарите Дюпюи, вдове торговца мехами. У нее было четыре дочки, все старше меня, и не было сына. Ее муж был среди тех, кто отнял меня у приемных родителей-индейцев, но погиб в пути. – Голландец умолк и закрыл глаза.

В это самое мгновение Александер понял, что им суждено стать друзьями. Старому «буржуа», как и ему самому, довелось пережить немало страданий и разлук…

– Ван дер Меер – это фамилия ваших настоящих родителей?

– Да. Я – голландец по рождению, протестант. Мне пришлось отречься от веры предков, но это, если хотите узнать мое мнение, ничего не изменило в моей судьбе. Мой отец родился в голландской деревушке возле города Хельдер, на берегу Северного моря. По профессии он был плотник. Это все, что я о нем помню. Отцовскую фамилию я взял после смерти приемной матери. Мне тогда было двадцать. Маргарита любила меня, как родного сына, но я не хотел терять то единственное, что напоминало мне о моих корнях. Александер, чтобы знать, куда идешь, надо помнить, где твои истоки. Не забывайте об этом! Вы – шотландец, но из какого региона?

– С запада. Я родился в долине Гленко, в графстве Аргайл.

– Я знал одного шотландца по фамилии Смит. По-моему, он был из Эршира.

– Лоулендер… – пробормотал Александер.

– Тогда вы – точно хайлендер! – беззлобно усмехнулся Голландец. – Но все вы, шотландцы, гордецы и стремитесь к независимости, чем так злите англичан! Мне очень нравится ваша прямота, и вы легко поддаетесь порыву… правда, за исключением случаев, когда все-таки внимаете голосу мудрости. Этот голос сегодня подсказал вам, что лучше проглотить жука, верно?

– Мсье, мне доводилось глотать вещи и похуже!

– Прошу, Александер, зовите меня Килли! Вещи и похуже, говорите?

Торговец окинул Александера внимательным взглядом.

– Да, думаю, это правда. Вы прибыли в Новый Свет с британской армией?

– Да. Я служил в хайлендском полку Фрейзера.

– Позволю себе спросить, что заставило вас поступить в этот полк?

Александер хотел было соврать, приукрасить свою печальную историю. Но что-то в прозрачных голубых глазах Голландца подсказывало, что лучше этого не делать. К тому же ему не хотелось строить свою новую жизнь на лжи.

– Власти разыскивали меня за убийство женщины и трех мужчин, за кражу скота и еще несколько краж помельче, – ответил он без обиняков.

Голландец даже не моргнул. На его тонких губах снова промелькнула улыбка.

– Я ценю вашу откровенность. И вы действительно все это совершили?

– Нет. Я любил эту женщину, а те трое были мои товарищи. Так вышло, что я оказался не в том месте и не в то время…

– Иногда так бывает. А ваша семья? Все ваши родственники остались в Шотландии?

– Да, – ответил Александер с ноткой сомнения в голосе и перевел взгляд на пламя костра.

– Значит, тут у вас никого нет, кроме кузена Мунро?

Молодой шотландец с трудом проглотил комок в горле. Ван дер Меер не сводил с него глаз, смотрел так, будто он, Александер, – редкий образчик вида, пребывающего на грани исчезновения.

– У меня есть еще брат.

– Правда? И где же он сейчас?

Ноздри Александера затрепетали от гнева. К чему все эти расспросы?

– Не знаю. Последний раз я видел его три года назад.

– Грустно, когда братья-близнецы не ладят между собой…

– Что вы сказали? – живо переспросил Александер. – Но… откуда?

– Мне кое-что известно о вас, Александер…

Что именно? Вспышка гнева заставила напрячься усталые мышцы шотландца. Голландец между тем положил руку ему на колено, призывая к спокойствию.

– Соломон встречался с вашим братом.

– С Джоном?

– Теперь он называет себя Жан Шотландец и работает на торговца, которого я хорошо знаю. Соломон находит это забавным – вы нанялись ко мне, а ваш брат теперь – подручный Дюрана, с которым у меня старые счеты. Поэтому я был вынужден провести маленькое расследование.

– Вы…

Александеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не ударить Голландца по лицу.

– Зная, что вы служили в шотландском полку, я обратился за сведениями к капитану Хью Кэмерону, и он подтвердил, что вы тот, за кого себя выдаете. Также он сообщил, что у вас был брат-близнец, который пропал вскоре после прибытия британской армии в Квебек, в 1759 году. Он до сих пор жив, значит, напрашивается вывод, что тогда он дезертировал. Проверить было необходимо, поэтому прошу не сердиться на меня. Поймите, мне приходится быть осмотрительным. Если ваш брат знал о намерениях своего хозяина, он не рискнул бы поступать ко мне на службу. Это ведь он предложил Соломону вступить со мной в сделку, и Соломон легко узнал бы его и выдал.

– Выдал? Но почему? О чем идет речь?

– Это, Александер, долгая история, – устало проговорил торговец. – И прежде чем поведать ее вам, я хотел убедиться, что вы – это вы, а не кто-нибудь другой. С вашим братом я не знаком. Как бы он ни звался, Джон или Жан Шотландец, я в любом случае не стал бы ему доверять. Он служит у человека, который пытается мне навредить, понимаете? Но в вас я нуждаюсь. Конечно, при условии, что вы будете верно служить мне.

– Я? Но вы же меня не знаете! Я для вас совершенно чужой человек!

– Разрешите мне договорить. Да, вы чужак. При этом вы не француз, не англичанин и не торговец, вы ни в коей мере не замешаны в конфликте, который до сих пор тлеет на землях, где идет торговля пушниной! Для меня это важно, поскольку вы нейтральны и можете объективно оценивать происходящее. Еще вы производите впечатление человека умного и хладнокровного, и это мне нравится. Я наблюдал за вами – и в Квебеке, и в Монреале. И то, что я видел, убедило меня – вы справитесь с ролью доверенного слуги, которую я хочу вам поручить.

– Не думаю, что я гожусь для этой роли, мсье, – ответил Александер, в душе которого гнев понемногу уступал место любопытству.

– В случае с вами это назначение не более чем обманный маневр. Нужно же как-то объяснить ваше постоянное присутствие рядом со мной! Насколько мне известно, вы пережили восстание, репрессии. Я слышал о битве при Каллодене, Александер. Скажите, сколько вам тогда было?

– Четырнадцать.

– Значит, вы знаете, на что готовы пойти люди, которые желают подчинить себе целый народ, верно?

Глядя на помрачневшее лицо Голландца, на его скорбно поджатые губы, Александер вдруг вспомнил страшные картины резни, устроенной герцогом Камберлендским и его войском. Он медленно кивнул.