Повод для служебного романа - Синди Майерс Страница 27

Грахам готов был всю ночь прочесывать тоннели и окрестности шахты, лишь бы найти следы ракеты. Но Эмма настояла, чтобы он отвез ее домой. Сам он не признавался в усталости, но ей возражать не хотел.

Джейни встретила их у дверей дома и недовольным мяуканьем дала понять, что пустые миски ее совсем не радуют.

– Да, совсем мы тебя забыли. – Эмма обняла кошку и улыбнулась Грахаму поверх ее головки. – Сейчас ее покормим, а потом больше всего на свете хочу принять горячую ванну, выпить бокал вина и съесть тарелку супа.

– Начни с ванны. А я открою бутылку.

Из ванной она вышла через полчаса, со свежевымытыми и высушенными феном волосами, еще влажная и пахнущая ванилью и лавандой. Грахам сидел на краю кровати с бокалом вина в руке, который протянул ей.

– Ты просто волшебник. – Она взяла бокал вина. – Назвала бы тебя первым волшебником на земле. Но все-таки отдам пальму первенства тому, кто изобрел водопровод с горячей водой. Я снова почувствовала себя человеком. – Она села рядом с ним на кровать и глотнула холодного искрящегося вина.

– Надо и мне помыться, – сказал он. – И так, чтобы не намочить бинты.

Она погладила его по здоровому плечу:

– Тебе помочь?

– Не надо со мной нянчиться.

– При чем тут нянчиться? – Ее рука скользнула под воротник его форменной рубашки. – Просто решила потереть тебе спину.

– Пожалуй, я слишком устал для чего-то еще.

– И я тоже. Просто примешь теплую расслабляющую ванну.

Он погладил ее волосы на затылке:

– В твоей компании? Что ж, не могу отказаться от такого предложения.

В ванной Эмма открыла кран и помогла Грахаму снять косыночную повязку и раздеться. Грудь и плечо у него были забинтованы.

– Сильно болит? – спросила она и поцеловала белую перевязь у его сердца.

– Жить буду.

Она закрыла кран, когда вода достигла его талии, потом забралась в джакузи, а затем взяла мочалку и мыло.

– Нет, правда, – взмолился он. – Я же не догадался тебя помыть.

– Может, в следующий раз. А сейчас закрой глаза и расслабься.

Он подчинился ей, но глаза не закрыл и ласкал взглядом ее обнаженную грудь и плечи. Она помыла его шею, руки и спину, бедра и живот, затем ее мокрые ладони заскользили по его телу, млеющему от теплой воды и бархатистого мыла. В ней все сильнее разгорался огонь желания.

Он взял ее руку и подвел к своей эрегированной плоти.

– Ты кое-что забыла, – сказал он.

Она прислушалась к этому совету, и после нескольких движений ее руки в его глазах загорелся огонек страсти.

– Мне показалось, что ты устал, – поддразнила она его.

– Да. Устал. А ты меня заводишь.

Он притянул ее ближе, прижался к ее груди и поцеловал жадными губами. Его пыл заставил и ее забыть об усталости, желание нарастало в ней, становилось неодолимым. Они расплескивали воду, а мыло уплыло куда-то под них.

Он поднялся и помог встать ей. Она завернулась в полотенце, а второе дала ему и прошла за ним в спальню. Всего пятнадцать минут назад у нее глаза слипались. Провалилась бы в сон, едва коснувшись головой подушки! А теперь рядом с ней лежал настоящий горячий мужчина. Разве тут заснешь? Ни в коем случае, если только злой кудесник не заколдует.

Они занимались любовью очень осторожно, чтобы не причинить боль его забинтованной груди и раненому плечу. И эта замедленность только добавляла сладости и жара. Грахам лежал на спине, а она оседлала его. Он гладил свободной рукой ее спину и бедра, целовал сначала одну, а потом другую грудь. Она выгибалась и прижималась к нему плотнее…

Вскоре она утратила способность говорить. На пике наслаждения она выкрикнула его имя, по ее телу прокатилась горячая волна непередаваемой радости. Не успела она прийти в себя, как он вошел в нее, заполнил своей горячей плотью, и ее снова охватил огонь желания.

Она не помнила, сколько раз ее захлестывала эта волна страсти, лишая сил и снова вознося на вершины наслаждения. Когда наконец Грахам вскрикнул на пике экстаза, она была полностью измождена и наполнена блаженством. Она соскользнула с него, положила голову на его здоровое плечо, а он обнял ее рукой.

– Тебе наверняка было больно, – сказала она. – Я беспокоилась. Всю жизнь думала только о себе и Джейни, а вдруг оказалось, что не могу не думать о тебе. А это опаснее, чем попасть под обстрел. Я не сошла с ума? Как по-твоему?

Он не ответил, а она повернула голову и увидела его застывшее лицо, закрытые глаза и чуть раздвинутые губы. Он ровно и тихо дышал, утратив связь с миром и с ней, просто спал. Может быть, она сошла с ума. Или впервые за долгое время или даже за всю свою жизнь глубоко полюбила.

Наверное, так себя чувствует человек, когда по нему проехал грузовик, думал Грахам. Он лежал в кровати с закрытыми глазами, и везде у него болело. Голова, ребра, плечо, ноги – все у него ныло, кололо и горело.

До него долетел аромат ванили и лаванды, и он улыбнулся, несмотря на боль. Не все так плохо. День увенчался чудным празднеством. Накануне Эмма покорила его своей стойкостью и мужеством, а затем нежностью и страстью. Он не встречал подобной женщины, и у него в голове не укладывалось, что он может ее потерять. Ему хотелось все время, каждое мгновение показывать ей, как много она для него значит.

Он открыл глаза и повернулся к ней, но обнаружил лишь, что ее на кровати нет. Он посмотрел на часы – было половина десятого. Он давно не спал так долго, но и не помнил столь насыщенного дня, как вчерашний. Он встал и надел халат, а затем пошел искать Эмму.

Аромат кофе и стук клавиш привели его в кабинет. Эмма сидела перед ноутбуком, улыбаясь ему.

На ней был голубой шелковый топ и джинсы, волосы падали волнами на плечи, она выглядела умиротворенной и спокойной, а отнюдь не как женщина, которую накануне лишили сознания, похитили, заточили в шахте и потом едва не застрелили.