Свадьба на Рождество - Алиса Лунина Страница 27

Аня махнула рукой в глубь дома:

– Они там убивают друг друга!

В ту же секунду на веранду вылетела разъяренная мама Соня и накинулась на Егора:

– Так ты все знал!

– Разумеется, – подтвердил Егор. – Это я пригласил отца на свадьбу!

– Ты мог хотя бы предупредить меня! – крикнула она сыну. – В конце концов, посоветоваться, спросить моего разрешения!

– Мама, это все-таки мой отец… – твердо сказал Егор. – И он всегда был для меня лучшим!

– Но мы не можем… – воскликнула мама Соня, – я не могу!

– Я все сказал! – спокойно произнес Егор. – Отец останется здесь. Иначе нам придется провести свадьбу в другом месте.

Мама Соня схватилась за сердце. Минута была напряженная, все смотрели на бедную Софью Петровну и ждали ее ответа. Наконец она выдавила:

– Ладно, пусть остается. В качестве гостя. Но ни одна сила в мире не заставит меня разговаривать с ним и… воспринимать его всерьез! – Она повернулась и ушла, хлопнув дверью.

На веранду вышел Петрович. Отец с сыном сердечно обнялись. Ксения с любопытством разглядывала нового гостя – высоченный, кареглазый, темные волосы с проседью, нос с горбинкой, «савельевская» улыбка.

– Отец, думаю, тебе будет удобно у меня наверху, – сказал Егор.

Петрович молча пошел за сыном на второй этаж.

Влад с Лелей ушли в гостиную, и Ксения с Аней остались на веранде одни.

– Ань, а почему все зовут его Петровичем? – полюбопытствовала Ксения.

– Потому что он и есть Петрович. Сергей Петрович Савельев, – пояснила Аня, – просто как-то повелось, что по отчеству его стали звать чаще, чем по имени. Но, согласись, ему подходит?

Ксения вспомнила высокого, широкоплечего Савельева-старшего и согласилась: действительно, «Петрович» – очень подходит!

– Они с матерью поссорились пять лет назад, – вздохнула Аня. – После ссоры отец уехал в Крым, у него там свое предприятие по выпуску вин.

– Он винодел?

– Да. У него много талантов. Один из них кулинария! Отец когда-то был ресторатором, он божественно готовит и, кстати, маму Соню научил именно он.

– А ты с ним виделась в эти годы?

– Конечно. И я, и Егор часто ездили к нему. Последний раз я была у него в ноябре, а в начале декабря папа приезжал в Сочи, специально, чтобы увидеться со мной. Матери о его приезде я ничего не сказала. Кроме того, мы почти каждый день с ним перезваниваемся. В общем, получилось, что для нас с Егором он есть, а для мамы Сони… нет. Она даже слышать о нем не хочет. Я думала, что ее сегодня хватит удар.

– И что же теперь будет? – спросила Ксения.

– Боюсь, ничего хорошего, – развела руками Анька и тоскливо прибавила: – Пропал Новый год!

* * *

Утром тридцать первого декабря, спустившись в гостиную, Ксения столкнулась с отцом Егора, который вручил ей букет свежих белых хризантем. «Это вам!» Растерянная Ксения чуть было не ляпнула, как смешной персонаж детского мультфильма: «Мне?! А за что?»

– Вы очень красивая! У вас глаза сливаются с небом! – заметил Петрович.

В этот момент в гостиную вошли Егор с Аней.

– Твоя невеста – замечательно красивая девушка! – сказал сыну Петрович, указывая на Ксению. – У тебя хороший вкус!

Анька с иронией смотрела на брата. После паузы Егор, улыбаясь, сказал:

– Да, я тоже так думаю.

Петрович с Егором ушли, а Ксения осталась с цветами и… фразой Егора, от которой у нее внутри распускалось что-то такое же красивое, как эти хризантемы.

Лукаво посмотрев на нее, Аня пояснила:

– Отец с утра ушел за цветами, сказал, что хочет подарить их невесте Егора, хм… Кстати, второй букет он подарил маме Соне. Надо ли говорить, что цветы полетели в окно?!

* * *

В некогда спокойном доме Савельевых разыгрывались нешуточные страсти, из-за которых все забыли не только про наступающий Новый год, но даже про еду. Когда время подошло к полудню, стало ясно, что ни завтрака, ни обеда, а может статься, и новогоднего ужина сегодня не предвидится. Мама Соня заперлась в своей комнате и выходить оттуда не собиралась.

Побродив по саду, Ксения отправилась на поиски Ани и нашла ее на кухне, где та жарила яичницу.

– Такие дела, – горестно вздохнула Аня, – мать сказала, что у нее болит голова, нет настроения, и чтобы мы тут сами со всем справлялись. – Анька косо поглядела на подгоревшую яичницу: – Вот я и справляюсь!

На кухню заглянули Егор с Владом. Егор предложил сварить для всех кофе.

Вскоре по Аниному приглашению слегка деморализованные домочадцы собрались в гостиной. Аня разложила по тарелкам свое творение, которое трудно было назвать съедобным; Егор принес кофейник со свежим кофе. И тут в гостиную вошла мрачная мама Соня. Лицо у нее было опухшее, словно от слез. Мама Соня, не поднимая глаз, повторила уже озвученную Анькой версию: «У меня мигрень, а потому, извините, готовить я сегодня не буду. И вообще…»

Присутствующие, вяло ковыряя подгоревшую яичницу, встретили это заявление без особого энтузиазма. Даже Анька забыла о своей диете и уныло пробубнила:

– Вот это Новый год! Всю жизнь о таком мечтала!

– Соня! – начал Петрович примиряющим тоном: – Я предлагаю на время новогодней ночи объявить перемирие. В конце концов, наши гости…

Мама Соня сверкнула глазами, и Петрович быстро поправился:

– Хорошо – твои гости ни в чем не виноваты, зачем же портить им праздник…

Мама Соня презрительно молчала.

Петрович все же рискнул закончить свою мысль:

– Если у тебя нет желания заниматься новогодним столом, это могу сделать я!

Мама Соня фыркнула:

– Что?! Я запрещаю тебе входить в мою кухню!

Петрович невозмутимо намазал масло на тост.

– Какие проблемы? – воскликнула доселе молчавшая Леля и обратилась к Егору: – Поедем в Сочи, встретим Новый год в ресторане?!

– Нет, – отрывисто бросил Егор.

– Почему? – удивилась Леля.

– Потому! – отрезал Егор.

Леля надулась.

Петрович сделал второй заход:

– Да не сделается ничего твоей кухне, Софья Петровна!

Мама Соня поджала губы.

– А хочешь, устроим кулинарную битву? Как в старые добрые времена? – вдруг предложил Петрович.

Очевидно, Егор с Аней помнили те старые добрые времена, потому что слаженно замычали: «Отличная идея!» Мама Соня молчала, подчеркивая, что она ничего не помнит; а если и помнит, то такое плохое, что вполне объясняет и оправдывает ее сегодняшнее поведение.