Бывшая любовница - Мишель Смарт Страница 27

Повисло молчание, тяжелое и давящее.

– О боже, – прошептала Кара. – Мне так жаль.

– Жаль чего? – огрызнулся Пепе, не в силах сдерживаться. – Что меня обманули? Что я был настолько глуп, что согласился, чтобы мне наставил рога не кто иной, как Франческо Кальветти?…

– Он… был ее любовником?

– Ты его знаешь?

Кара с отвращением скривилась:

– Я знаю… о нем.

Конечно же она знала. Лука имел дела с этим мерзавцем и недавно порвал с ним. Грейс, невестка, его презирала.

– В детстве мы вместе играли – родители этого хотели. Он и мой брат когда-то дружили.

Кара робко положила ему ладонь на плечо. Он понял, что она хочет выразить ему сочувствие, но сейчас ему было не до сочувствия. Он впервые вывернул свою душу наизнанку, а такое «очищение» дается нелегко. И особенно он не хотел сочувствия от Кары, женщины, которая заставила его окунуться в такую пучину чувств, какие он не испытывал целых пятнадцать лет.

Он взял ее руку, поднес к своей щеке и приложил к шраму.

– Этот шрам от Луизы. Я был вне себя от злости после того, что она сделала, и обозвал ее всеми мерзкими и грязными именами, какие только пришли в голову. В ответ она полоснула меня кухонным ножом. Я сохранил шрам как напоминание о том, что никогда нельзя никому верить.

У Кары глаза сделались огромными и заблестели от набежавших слез.

Пепе отпустил ее руку.

– Ты знаешь все. Надеюсь, теперь ты сможешь понять, почему я не доверяю людям и почему не могу дать тебе денег, которые ты хочешь получить до рождения нашего ребенка. Ничего личного по отношению к тебе. Пожалуйста, поверь, что это так и есть.

* * *

Кара машинально одевалась: синяя юбка, черный свитер-водолазка и плотные черные колготы. Волосы она завязала в хвост. Руки у нее дрожали, из головы не выходили мысли о Пепе.

После их разговора на балконе он ушел, сказав, что ему надо поплавать. Она не нашла слов – была слишком потрясена, чтобы его задерживать.

Сердце у нее дрогнуло, когда она вошла на кухню и увидела Пепе – он ел хлеб с шоколадной пастой. Сейчас на нем были не только джинсы, но и черная футболка. Волосы влажные, и он побрился.

Он поднял на нее глаза и, заметив, что она неуверенно стоит в дверях, встал.

– Пожалуйста, поешь. – И указал на блюдо с печеньем и круассанами. – Я приготовил тебе чай.

Он специально приготовил ей чашку чаю… У Кары подпрыгнуло сердце. Он налил чай в чашку, а она бросила взгляд на его босые ноги и заморгала, чтобы смахнуть горячие слезинки.

Она взяла с блюда круассан и положила на тарелку, которую он поставил перед ней. Кара отломила кусочек круассана и сунула в рот, не сводя глаз с Пепе, – он добавил молоко ей в чашку, прежде чем подвинул к ней.

– Спасибо, – прошептала она. Ей хотелось коснуться Пепе, погладить его по лицу и поцеловать.

– Знаешь, что я больше всего люблю в Грейс? – спросила она у Пепе, когда он снова сел.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Я люблю в ней… все. Когда я переехала в Англию – мне тогда было тринадцать, – то пошла в новую школу, где меня почти все избегали. У всех были свои компании. Я была чужой, а Грейс взяла меня к себе под крылышко. Она водила меня по художественным салонам, а в уик-энд – на вечеринки и всегда стояла рядом, стараясь, чтобы я не чувствовала себя брошенной. Кончилось тем, что я практически переехала к ней домой. Она познакомила меня с живописью. Даже когда было очевидно, что я не смогу нарисовать ничего, кроме смешного человечка, она не оставляла меня в покое. Она посоветовала мне изучать историю искусств в университете, потому что поняла, что меня интересует. Мы учились на разных факультетах, но жили вместе и были неразлучны. Я отдала бы жизнь за Грейс. Она была для меня больше чем лучшая подруга – она единственный человек, кто в меня поверил. А мои родители были так заняты друг другом, что забыли обо мне, за исключением того, что кормили и одевали.

Кара говорила и говорила. Если Пепе смог раскрыть перед ней свою душу, то и она сможет.

– У отца было столько любовных связей, что я счет потеряла. Раз от разу мама заявляла, что уходит, но постоянно его прощала. – Кара вздрогнула. – Я слышала, когда у них бывал примирительный секс. Ничего более отвратительного я в жизни не слышала. А знаешь, что было самым ужасным?

Он покачал головой. На лице у него застыла непроницаемая маска.

– Он ее оставил. После всех измен, вранья и унижения он как-то ушел на работу и больше не вернулся. Он нашел себе юную любовницу, которая «заставила его снова ощутить себя молодым человеком». Моя мать была совершенно раздавлена. Я не думаю, что она когда-нибудь сама оставила бы его. Она ждала его два года в надежде, что он вернется к ней, но, когда он прислал ей документы на развод, она наконец поняла, что все кончено, и увезла меня в Англию, чтобы начать новую жизнь.

Не в силах больше сдерживаться, она погладила Пепе по щеке и провела большим пальцем по щетине на подбородке. Темно-голубые глаза Пепе расширились, он прерывисто вздохнул.

– Вскоре после того, как мы приехали в Англию, мать познакомилась с мужчиной, таким же как мой отец. Обаятельным обманщиком, который был не в состоянии думать ни о чем, только о сексе. И она так же прощала его каждый раз, как и отца. Всю свою жизнь я чувствовала, что родителям я не нужна, что у них главное – это их секс. Я… я боялась стать похожей на них. Наш ребенок никогда не будет чем-то второстепенным. Никогда. Я этого не допущу. Наш ребенок ни в чем не виноват и заслуживает любви, которую я – и, надеюсь, ты – смогу дать ему или ей. – Кара закусила губу. – Но, Пепе, я так боюсь!

– Боишься? Чего?

– Тебя, – призналась она. – До встречи с тобой секс казался мне чем-то дешевым, малопривлекательным, от него можно было ждать только грубой силы и унижения. Я ничего этого не хотела. Но сейчас я могу понять, почему моя мать позволяла отцу обращаться с ней как с хламом и почему позволяет отчиму обходиться с ней так же. И я чувствую, что у меня внутри происходит то же самое, когда я с тобой. Я проснулась сегодня утром с мыслью уехать, но я… не в силах тебе противостоять. Я боюсь, что если останусь надолго, то не захочу больше уходить от тебя.