Опасная любовь - Барбара Картленд Страница 27

Бронзовая краска на ногтях смотрелась странно после розового лака, которым обычно пользовалась Мелина. Расмин также покрасил ей ступни, горестно воскликнув при виде ссадин, полученных во время бегства с виллы.

Мелине показалось, что эти действия заняли много времени, но на самом деле прошло всего полчаса, прежде чем Бинг вернулся, одетый в национальный костюм и с затененными краской открытыми участками кожи. Расмин сообщил, что эта одежда указывает на происхождение владельца из какого-то далекого уголка страны, где бывал мало кто из потенциальных пассажиров автобуса.

Бинг залпом выпил чай и, повернувшись к Расмину, протянул ему руку.

— Благодаря тебе, старый друг, мы можем достичь успеха.

— Иншаллах! — отвечал араб, что означало «да будет так, если на то будет воля Аллаха».

Из-за слабого знания языка она стеснялась говорить по-арабски, так что поблагодарила Расмина, его сына и мальчика, который принес им чай и был, как она поняла, внуком Расмина, по-французски.

Потом они выскользнули из дверей в ночную темноту, и маленький Абдулла повел их по петляющим улочкам к вокзалу, возле которого останавливались и автобусы.

— Когда отходит автобус? — спросила Мелина самым тихим шепотом.

— В пять утра.

— Так рано?

— Путь неблизкий, — пояснил Бинг. — Автобусы для местных — фактически единственное средство передвижения по стране, поэтому они останавливаются в каждой деревне и поселке, в том числе и потому, что водителю надо поспать. И готовься к сильной тряске, — добавил он после секундного размышления.

Когда впереди показался вокзал, Абдулла словно растворился в полумраке, из которого они вышли.

Ощущая себя голыми и выставленными на всеобщее обозрение, Бинг и Мелина пересекли открытую площадь, где продавцы уже раскладывали на прилавках овощи и фрукты, а женщины несли огромные глиняные кувшины с водой.

Автобус на Марракеш стоял в компании нескольких других и был уже наполовину занят.

Бинг потребовал два билета тоном, который был отчасти агрессивным, отчасти нервным, как у человека, который боится современных скоростных средств передвижения. После этого они забрались в автобус. Бинг прошел первым, исполненный мужского самодовольства, и комфортно расположился у окна. Мелина скромно села рядом, наклонив голову и поджав ноги под сиденье.

Один за другим в автобус вошли женщина с корзинкой яиц, еще две со связками живых кур, коммивояжер с несколькими потрепанными чемоданами, семейная пара с детьми и католический священник.

На площади, по мере того как светало и солнце начало заливать город своими лучами, собирались люди. Бинг безмятежно раскинулся на своем сиденье, но Мелина знала: под всей этой самоуверенностью прячется страх, что их план провалится.

Наконец, помахав приятелю, утерев рот после завтрака и смачно сплюнув на землю, водитель взобрался на свое место и оглядел пассажиров. Кто-то захлопнул заднюю дверь, мотор взревел, из выхлопной трубы с треском вылетел сноп искр, и одна из женщин вскрикнула от неожиданности и испуга. Какой-то мужчина рассмеялся, водитель дал газ и автобус тронулся с места.

«Мы это сделали!» — хотелось закричать Мелине. Но вместо этого она упорно смотрела себе под ноги, не осмеливаясь даже мельком взглянуть на Бинга. А потом она почувствовала ободряющее прикосновение его руки к своей и поняла, что он рад не меньше ее.

А в следующий момент это ощущение пропало, и Бинг снова уставился в окно, явно безразличный к своей спутнице и поглощенный новизной впечатлений. Но одного мгновения хватило, чтобы Мелина получила ответ на вопрос, который задавала себе раньше.

Она его любила. Любила Бинга.

Не важно, кем он был, не важно, что он то и дело внушал ей страх, — она любила его, и каждый удар зачастившего сердца говорил ей об этом.