На всю жизнь - Нэн Райан Страница 27

— Деньги, деньги, деньги! , — громко бормотала Кей, терзаемая грузом непосильных задач, легших на ее плечи.

Капитан Кей Монтгомери держала свой собственный совет. Она молчаливо страдала в одиночку. Она не видела смысла в том, чтобы попусту обременять других. Она изо всех сил старалась скрыть от всех сложности проблем. Приверженные делу рекруты не имели понятия о том, что миссия близка к провалу. Она не хотела, чтобы они знали об этом. Они ничего не знали о сроке, истекающем в мае, и они не узнают об этом. Об этом знали только она и Керли.

Неожиданный взрыв хохота сразу же вывел Кей из состояния задумчивости. Высокий, мелодичный смех принадлежал женщине.

Кей улыбнулась.

Она бы где угодно узнала этот заразительный девчоночий смех. Она отошла от окна, чтобы поскорее поприветствовать милую кроткую молодую женщину — свою невестку.

Когда Кей увидела их, ее улыбка сменилась нервным смехом. Керли приближался вместе с Роуз. Щурясь и смеясь, они входили с улицы, где сияло ноябрьское солнце. Роуз ехала верхом на Керли, обвившись вокруг его худощавого тела. Руками она крепко обнимала его за шею. Ее длинные юбки задрались, показывая круглые колени ног, просунутых под согнутые руки Керли.

Счастливая новобрачная хихикала и покусывала правое ухо своего мужа. Керли рычал и предупреждал — или обещал, что он сделает со своей игривой женой, когда они войдут.

Кей почувствовала, как кровь прилила к ее лицу: она покраснела от смущения. Желая поскорее обнаружить свое присутствие, она громко произнесла:

— Добрый день. — И быстро вступила в полосу солнечного света.

На лицах застигнутых врасплох молодоженов появилось одинаковое выражение. — Удивление, немедленно сменившееся замешательством. Мальчишеское лицо Керли стало таким же красным, как у Кей, а лицо Роуз побледнело как полотно.

Поспешно опуская Роуз вниз, Керли зачем-то откашлялся:

— Послушай, Кей. А-а… мы не ожидали встретить тебя здесь.

Подавляя в себе желание сказать, что это более чем очевидно, Кей проявила еще большее смирение.

— Я знаю. Я должна была уйти полчаса тому назад. Я ухожу.

— Вот как? — Керли переминался с ноги на ногу, а Роуз тем временем поправляла смятые юбки и разглаживала жакет. — Мы… у нас с Роуз… оказалось несколько свободных минут… и… — Керли не отрывал взгляда от своих хорошо начищенных ботинок.

И опять счастливая, жизнерадостная Роуз стала смеяться над своим любимым, ребячливым Керли, над тем, как он краснел и запинался. Звуки ее прелестного смеха наполнили большой пустой пакгауз. Роуз встала перед своим высоким мужем, одетым в униформу, и, широко раскинув руки, обняла Кей.

— Прости нас за фривольное поведение, — прошептала она ей на ухо. — Мы с Керли так сильно любим друг друга… мы воспользовались возможностью провести вместе несколько украденных минут.

— Я уже ухожу, — кивая, ответила Кей и обняла женщину.

Стремясь поскорее уйти, Кей отпустила Роуз. Она вернулась к колченогому столу, схватила синий жакет и натянула его. Потом взяла сосчитанные купюры, засунула их в карман и надела черную соломенную шляпку. На ходу завязывая ленты, она прямиком направилась к выходу, стараясь не смотреть на Керли.

И бросила через плечо:

— Я ухожу. Не знаю, когда… Запри за мной дверь. Кей выскочила на яркое калифорнийское солнце. Ее щеки запылали при новых взрывах смеха, прозвучавших ей вслед, а потом дверь громко захлопнулась, и ее закрыли на засов.

Кей набрала в легкие побольше воздуха и пошла вперед резкими, решительными шагами. Ей хотелось уйти подальше от пакгауза и любовников, занятых глупыми, грубоватыми шутками. Быстро направляясь в сторону Драмм-стрит, Кей ощутила легкий, незнакомый ей до сих пор приступ зависти. Роуз и Керли были так счастливы, им было так хорошо вместе, они были без ума влюблены друг в друга.

«На что это может быть похоже, — подумала Кей, — любить мужчину всем своим сердцем? И быть в ответ нежно любимой? Играть в бессмысленные любовные игры? Дразнить и щекотать друг друга, смеяться и… и… заниматься любовью? «

Кей судорожно сглотнула.

Она тряхнула головой, решительно подняла подбородок и отогнала от себя эти мысли. Однако спустя несколько минут капитан Кей Монтгомери снова ощутила непонятное томление.

На углу ее остановил полицейский.

На пересечении Бэттери-стрит и Пасифик-стрит стоял полицейский, регулирующий дорожное движение. На его худощавой фигуре отлично сидела сшитая на заказ синяя униформа. На голове была высокая черная шляпа констебля, а на руках — белоснежные хлопчатобумажные перчатки. Когда офицер поднял руку в белой перчатке, чтобы остановить движение, на груди у него засверкали латунные пуговицы.

Резко взятые под уздцы лошади захрапели, а колеса экипажей заскрежетали при остановке. Тогда полицейский с улыбкой повернулся и дал сигнал переходить улицу ожидающей группе сирот из Бэттери-Плейс.

Кей с улыбкой наблюдала за детьми.

Их форменная одежда была тщательно выглажена, волосы аккуратно причесаны. На девочках были белые хлопчатобумажные блузки, плиссированные юбки из ярко-синей шерсти, белые хлопчатобумажные носки и хорошо начищенные черные туфли. Мальчики не уступали им в щегольстве: на них были белые накрахмаленные рубашки с темно-синими галстуками-самовязами, синие шорты, белые чулки и начищенные черные ботинки.

Каждый ребенок в этой щебечущей стайке, сопровождаемой двумя взрослыми, был ухожен, бодр, счастлив и не сбивался с шага.

Но позади всех — отставая от группы на несколько шагов — процессию замыкал мальчик. Грустный, маленький и болезненно худой мальчик. Полы его белой рубашки выбивались из синих шорт. Темно-синий галстук съехал набок. Один белый чулок болтался вокруг лодыжки. Его левая коленка была изукрашена большой неприглядной болячкой. Волосы, поразительного ярко-рыжего цвета, были спутаны. На макушке торчал непокорный вихор.

Кей не могла отвести глаз от малыша.

Совершенно неожиданно в ней проснулось сильное материнское чувство. При взгляде на очаровательного рыжеволосого мальчугана у нее сжалось сердце. Она неотрывно следила за мальчиком, пока группа не скрылась из виду, поглощенная толпами людей, снующих по людным улицам.

Даже и тогда Кей продолжала всматриваться в толпу, сощурившись от яркого солнечного света, пытаясь разглядеть маленькую огненно-рыжую головку. Наконец она пришла в себя, вздохнула и продолжила свой путь.

Но в ее душе запечатлелся незабываемый образ печального рыжеволосого мальчугана.

Кей нетерпеливо позвонила в колокольчик у черного входа в клуб «Золотая карусель». Ее впустил улыбающийся слуга-китаец Ника, Лин Тан, кланяясь и провожая ее до черной лестницы. Лин Тан довел Кей до личных апартаментов Ника.

— Хозяин только что выйти, мисс капитан, — произнес вежливый слуга-китаец, вводя ее в просторную гостиную и оставив там одну.