В моих безумных фантазиях - Джулиана Маклейн Страница 27

— Все нормально, — ответила она.

Ее тетя, казалось, не была удовлетворена таким пустым ответом.

— Как нормально, дорогая? Ты не должна оставлять меня в неведении, иначе я не засну сегодня ночью. Что произошло, пока вы находились в галерее?

Ребекка заколебалась, решая, как ей удовлетворить любопытство тетушки, не признаваясь в неприличных деталях. Она вела себя непростительно в галерее, потому что не могла сдержать свои неконтролируемые желания. К тому же ее задели за живое предупреждения леди Летиции.

Она наклонилась ближе к тете и прошептала:

— Он попросил меня называть его Девон.

Тетя Грейс прижала обе руки к груди:

— Боже! Это почти что предложение.

— Давайте не будем слишком оптимистичны, тетя.

— Но, он — джентльмен и не станет играть твоей любовью. Уверена, он чувствует себя уже помолвленным с тобой.

— Буду засыпать с этой надеждой, — сказала Ребекка.

Грейс улыбнулась и обняла ее:

— Ты настоящий алмаз, моя дорогая. Все произойдет так, как ты хочешь. Я уверена в этом.

На этом они простились на ночь, но Ребекка какое-то время оставалась в коридоре, наблюдая, как ее тетя вошла в комнату, соседнюю с ее.

Она надеялась, что не совершила ошибку, поддавшись так открыто своей страсти в отношениях с лордом Роторном и ответив на все его эротические предложения. Теперь он хотел прийти в ее спальню лично и забрать ее скандальный дневник, который она никогда никому не показывала. Он теперь прочтет его и узнает все, о чем она фантазировала последние четыре года. Это было сверхскандально — гораздо хуже, чем просто вести себя вольно.

От этих мыслей в ней все дрожало и пульсировало, и Ребекка понимала, что, даже если ее попросят отдать за шиллинг всю свою усадьбу и стадо овец в придачу Девону, она уже не сможет повернуть назад. Она готова отвечать согласием на каждую его просьбу, и через час он постучит в ее дверь. Ей только остается надеяться, что за этим последует предложение. Но девушка все больше понимала, что ведет опасную игру. Предупреждения Летиции не были пустыми словами.

Вздохнув, она повернула дверную ручку, обдумывая свое дальнейшее поведение. Должна ли она надеть ночную сорочку или оставаться в вечернем платье, когда он придет? Она не могла представить, как открывает дверь в халате. Это лишь добавит к возмутительному списку грешных поступков, совершенных ею этим вечером, еще один. Она решила, что если хочет исправиться, то должна просто протянуть ему дневник в дверную щель и тут же захлопнуть ее. Тихо переступив порог, Ребекка вошла в темную спальню, но оставила дверь приоткрытой, пока шла зажечь лампу на тумбочке возле кровати. Она нашла спички и зажгла одну, потом сняла стеклянный колпак и поднесла пламя к фитилю. Комната осветилась, она вернула колпак на место и посмотрела в направлении большого ящика, где находился чемодан, в котором она прятала свой дневник.

— Вы забыли, куда положили его? — спросил мужской голос, заставив ее охнуть и быстро обернуться к кровати.

Он лежал там, непринужденно вытянувшись, заложив ногу за ногу, с руками, положенными сзади под голову. Он снял свой смокинг и бросил его на спинку кровати.

Она положила руку на бешено бьющееся сердце:

— Господи! Почему вы так напугали меня? И как вы попали сюда?

— Я знаю каждый секретный проход в этом доме как свои пять, пальцев.

— Здесь есть секретные проходы?

Он указал на портрет своего предка в натуральную величину на стене. Он был слегка отворен.

— Я вошел через него.

Она с любопытством оглядела его, затем поторопилась закрыть дверь спальни, прежде чем кто-то пройдет мимо и обнаружит его лежащим на ее кровати как бог удовольствий.

— Говорите тише, — попросила девушка. — И вы обещали подождать час.

— Мне стало скучно.

— Вы были назойливы и даже больше, желая увидеть тот дневник.

Она закрыла дверь и посмотрела на него. Он приподнялся, опираясь на локоть.

— Вы заклеймили меня. Но позвольте мне еще раз услышать из ваших уст «назойливый».

Его дразнящий тон вызвал у нее возбужденную дрожь. Господи, она была обречена.

— Назойливый. Теперь, пожалуйста, уходите из моей кровати.

Он с сожалением вздохнул, затем свесил ноги на пол, но продолжал сидеть, сжимая руками края матраса.

— Известно ли вам, что вы самая возбуждающая женщина из всех, кого я когда-либо встречал?

— Более возбуждающая, чем леди Летиция? — смело спросила Ребекка.

Его глаза потемнели от желания.

— Гораздо больше.

Именно это ей и хотелось услышать, но сейчас было не время говорить о другой женщине.

— Я вежливо попросила вас встать, — напомнила она ему, пытаясь вести себя прилично, хотя уже сожгла все мосты за собой.

Девон улыбнулся, затем встал и широко развел руки:

— Вот. Ну и как?

— Лучше. Теперь идите туда. — Девушка указала на камин на другой стороне комнаты.

— Вы не доверяете мне?

— Откровенно говоря, нет.

Девон тихо рассмеялся и лениво двинулся к камину, а девушка пошла к комоду.

— Здесь довольно сыро, — заметил он. — Вы позволите мне разжечь камин для вас?

— Благодарю.

Она встала на колени и проникла за подкладку своего чемодана за дневником, затем поднялась на ноги и обернулась, наблюдая, как он разложил дрова и зажег спичку. Он наклонился, широкоплечий, с узкой талией, мускулистыми, ягодицами под туго натянутыми официальными черными брюками.

Прижимая к боку дневник, она неожиданно поняла, почему Лидия так нуждалась в том, чтобы писать о своем возлюбленном и своей страсти на каждой странице этого дневника. Ребекка не хотела забыть о том, что чувствовала в каждый момент чтения.

Девушку соблазняла мысль начать вести собственный дневник. С таким человеком, как ее герой, это будет настоящий шедевр. Конечно, только для ее глаз.

Девон поднял кочергу и пошевелил дрова в камине, раздувая пламя, искры от которого с треском устремлялись в черную трубу, затем выпрямился и потер руки. Он повернулся к ней лицом и указал на тетрадь, которую она держала прижатой к боку:

— Это тот самый дневник?

Только теперь она поняла, что он собирается читать его здесь.

— Да.

— Могу я взглянуть на него?

Ее сердце бешено забилось, когда она протянула тетрадь ночному гостю. Почему-то, когда они договаривались об этом раньше, она вообразила, что он возьмет дневник с собой в свою комнату и там прочитает его в одиночестве, потому что это было глубоко личное произведение.