Рабыня благородных кровей - Лариса Шкатула Страница 27

Отряд Тури-хана возвращался в свой лагерь в Мунганской степи, после того как в составе огромного монгольского войска ходил на непокорный Ходжент.

Обещая своим женам вернуться не позже чем через два месяца, хан в уме эту цифру вовсе не держал. Все, по его мнению, должно было завершиться куда быстрее. Разве могли какие-то там саксины или ойроты быть достойными противниками монголов?

А возвращался-таки светлейший именно через два месяца со своими нукерами — едва ли половиной того войска, с которым он выступил в поход.

Добыча, которую он получил, вряд ли могла радовать. Если посчитать, то она, пожалуй, не перекроет расходов хана на обучение и содержание воинов.

Зол был Тури-хан, ох как зол! Этот шакал Джебе — полководец джихангира — посылал его нукеров в самые опасные места, на самые тяжелые работы. Своих людей, с которыми он воевал уже несколько лет, он берег, это были его самые проверенные воины, и оттого самые надежные и нужные.

В ответ на упрек Тури-хана Джебе уверял, что его люди — настоящие барсы степи и что на будущем курилтае (Курилтай — совет высшей монгольской знати.) непременно замолвит словечко за него и его воинов, тогда и добычу они станут получать куда большую, чем теперь!

"Умри ты сегодня, а я завтра!" — ворчал про себя Тури-хан. Один шайтан знает, сколько придется ждать обещанного!

В курень с собой нукеры не стали даже брать женщин-пленниц. Насиловали их там же, в городах, которые брали, а потом убивали. Слишком непокорный народ жил в тех краях. Держать в юрте таких женщин все равно что пригревать змею на своей груди.

Тури-хан с нежностью вспоминал любимую Айсылу. Она называла его гордым соколом и горевала, что не сможет увидеть его в сражении, чтобы ещё больше насладиться видом своего героя-мужа. Он, конечно, никому не признался, что пожелал возглавить собственный отряд лишь из-за этой девчонки, пленившей его сердце. Несмотря на малую добычу, он все же вез кое-что своей пятой, самой любимой ханум.

Он вез подарки и четырем другим женам. Даже Эталмас, которая так рыдала, провожая его в путь. Как ни холоден был к ней Тури-хан, а приятно ему было её горе и такая безмерная любовь.

В сражении за Ходжент был сильно ранен его лучший воин — юз-баши Аслан. Хан отвратил от него свою приязнь, когда тот воспылал любовью к его рабыне Заире, и теперь он собирался эту несправедливость устранить. Разозлился на негодную девку и позволил своему сердцу затмить разум.

Пусть теперь Аслан забирает её себе, если не передумал. Конечно, он уже отдал её в служанки Аваджи, но разве так уж трудно среди множества женщин найти служанку его уруске?

Как раз теперь Аслан ехал подле Тури-хана, морщась от боли в разрубленном плече. Лекарь хана наложил на плечо воина повязку с лечебной мазью, но сказал, что рана очень глубока, заживать будет долго.

Уже при подъезде к своему куреню воины почувствовали неладное — над степным городом не было ни одного дымка!

Тури-хан тоже обеспокоился, но гораздо меньше других. Он не мог даже мысли допустить, что кто-либо из степняков задумает поднять руку на его собственность.

Совсем по-другому считали те из его нукеров, которые оставили в курене жен, наложниц и все свое добро. Если они сами нападали на других, грабя и убивая, то почему другим не делать то же самое? На всякого храбреца всегда найдется больший храбрец, как и на всякого разбойника больший разбойник!

В дальних походах свое имущество нукеры возили за собой, но поскольку ходжентский поход предполагался недолгим, то и отправились на него багатуры налегке.

Через два месяца после случившегося, опять заслышав топот лошадей, Анастасия с Заирой спрятались. К счастью, маленький Владимир спал, и женщины могли не бояться, что плач ребенка выдаст их.

Хоронились женщины недаром. Только благодаря осторожности Заиры не попали они в руки небольшого — всего из семи человек — отряда разбойников. Тех человеческого вида степных гиен, которые всегда рыскают в поисках падали и обирают мертвых, появляясь на местах сражений, когда войска уже ушли оттуда.

Разбойники вытащили из некоторых юрт добро, оставшееся ещё после ухода кипчаков. Чтобы осмотреть все юрты, им не хватило бы и дня.

Да и предводитель торопил своих товарищей.

— Не нравится мне все это! Сотня пустых юрт, ни дыма, ни запаха, ни следа людей… Уж не красноглазые ли мангусы побывали здесь?

— Прав бек, — прошептал другой, — проклятое место!

И они убрались восвояси. Не дошли до юрты Аваджи совсем немного. Разбойники похватали то, что попалось под руку, и грузили на рабочего верблюда — верного помощника женщин. Так и увели его с собой.

Когда в курене закончилась вода, пришлось тащить от источника воду в бурдюках волоком…

Аваджи, мужественный и хладнокровный воин, который давно уже ничего не боялся, въезжая вместе со всеми в опустевший степной город, почувствовал жуткий страх. Не за себя, за жену. Неужели её увели те, кто опустошил курень?

— Кажется, это вернулись наши нукеры, — осторожно выглянув из их убежища, сказала Заира.

Наши! Но это и вправду были нукеры Тури-хана, а значит, среди них и муж Анастасии, и возлюбленный Заиры. Кто ещё здесь ближе им?

Что отвечать на вопросы хана, подруги давно решили. Каждую мелочь обговорили. Чтобы не путаться, если их начнут расспрашивать по отдельности.

На курень напали кипчаки. Кто? Да разве разберешь, если они все на одно лицо. В полосатых халатах и в черных бараньих шапках. Кого убили? Нукеров, что лагерь охраняли. Застали их врасплох. И ещё старшую ханум. Золото искали, потому стали её пытать. Остальных увели с собой. Говорили, продадут на базаре. Как сами уцелели? Только благодаря Заире. Каждый знает, какой у неё острый слух. Она заставила Анастасию спрятаться с нею в куче сухой травы.

Так они и поступили. Вышли навстречу прибывшим. Анастасия поймала лишь мимолетный радостный взгляд мужа и еле заметно кивнула. Владимира она уложила в колыбельку. Решила, что ещё успеет мужа порадовать. Что поделаешь, не принято у монголов выражать свои чувства на людях. Но она все равно не могла не смотреть на Аваджи — боже, как она соскучилась!

Вот он отдал короткую команду. Нукеры спешились и стали привязывать к приколам коней.

— Воды нет, — сказала Заира, и Аваджи, как другие юз-баши, послал за нею верховых с бурдюками.

А Заира отыскала глазами Аслана. Заметила все сразу: и нездоровую бледность, и перевязанное плечо, и закушенную от боли губу. Кинулась к нему, ни на кого не обращая внимания — двое нукеров как раз помогали обессилевшему от потери крови юз-баши слезть с коня.

Светлейший, похоже, не удивился этому. Он так и не приучил её отдавать сначала почести хану. Что поделаешь, булгары такой дикий народ!