Дар божий. Соперницы - Ольга Дремова Страница 27

Сын Евдокимовой, Леонид, вместе с женой Ритой изо всех сил помогали добровольным малярам и штукатурам, направленным школой в дом. Взяв отпуск, Леонид и Рита целыми днями висели на стремянках, стараясь ровнее приложить куски не желавших стыковаться в рисунке обоев. В квартире пахло краской, извёсткой и клеем, целыми днями работали дрели и молотки, стараясь успеть окончить ремонтные работы к выписке хозяйки. Внучка Катеринка была искренне расстроена тем, что ей приходилось высиживать долгие уроки в школе, вместо того чтобы вместе с родителями помогать бабушке.

Когда всё было закончено, квартирку было не узнать. Под заново выбеленным потолком крепилась новая пятирожковая современная люстра, отбрасывая мягкий кремовый отсвет на изящные обои с абстрактным рисунком. Свежие деревянные рамы, выкрашенные в белый цвет, довольно лоснились на массивных подоконниках, заставленных зеленью в цветочных горшках. Отбрасывая блестящие лучики, самодовольно поблёскивали никелированные краники на кухне и в ванной. Всё было светлым, новым, чистым, хранящим тепло человеческих рук.

Собранных денег хватило только на косметический ремонт, да и то в обрез, речи о мебели, хотя бы самой элементарной, вести не приходилось. Заглянув в мебельные магазины и убедившись, что ценники на кровати и стулья больше напоминают номера московских телефонов, всем стало ясно, что ходить туда не имеет никакого смысла.

Как быть в сложившейся ситуации? В школе все понимали, что не сможет же человек, выйдя из больницы, спать и есть на полу, пусть даже этот пол и был застелен новым линолеумом. Некоторые предлагали бросить клич, чтобы каждый принёс, кто чем богат: кто-то запасную табуретку, кто-то ложки или вилки, кто-то полотенца. Но вскоре от этой идеи пришлось отказаться. Допустим, лишние полотенца или чашки могли сыскаться, пожалуй, в каждом доме, но вот чтобы запасную кровать или плиту найти, это, конечно, выглядело маловероятным.

Тогда кто-то из ребят предложил поставить на первом этаже у входа в школу большую прозрачную пластиковую коробку с прорезью, чтобы каждый желающий, кто сколько сможет, лично от себя мог опустить деньги, на которые можно будет купить самое необходимое в доме.

— Представляешь, пап, — взахлёб говорил Гришка, уплетая за обе щеки ужин, — она такая большая, эта коробка, как раз мне по пояс будет. И знаешь, каждый день там всё больше и больше денежек.

— А ты не ошибаешься? — улыбнулся отец.

— Как же можно ошибиться, если она прозрачная, — вступил в разговор Андрей, — там же всё видно. Мы каждый день бегаем смотреть.

— Ну а вы сами не хотите что-нибудь туда положить? — спросила Маришка, добавляя мяса в Гришкину тарелку.

— Кому, ей?! — застыл тот с вилкой в руке. — Да никогда. Мне для неё ломаного гроша жаль будет, она же такая противная и злая. А то, что мы к коробке с Дрюней бегаем, так нам просто интересно, насколько она за прошедший день наполнилась.

Вороновский перевёл взгляд на Андрея. Тот сидел по своему обыкновению молча, ничем не выказывая эмоций, и не спеша ковырял вилкой в тарелке.

— Ты тоже так считаешь? — поинтересовался Лев.

— Я вообще ничего не считаю, — угрюмо ответил он. — Я просто не хочу говорить на эту тему. Вон, пусть Гришка говорит, у него это здорово получается.

— Так не бывает, чтобы у человека не было никакого мнения, — проговорил Лев, отодвигая пустую тарелку.

— Ещё положить? — предложила Маришка, но он только отрицательно покачал головой.

— Спасибо, я сыт. Если не сложно, поставь чайник, — попросил он, внимательно наблюдая за сыном. — Бывает, Андрей, что человек скрывает по какой-то причине свою точку зрения или просто не хочет её высказывать, а так, чтобы мнения не было совсем, прости, но так не бывает.

— Тогда считай, что сейчас как раз такой случай, когда я не хочу высказывать своё мнение, — упрямо повторил он, не поднимая глаз от тарелки.

— Можно поинтересоваться, почему?

— Пап, зачем всё это, ты и сам знаешь, почему. Гришка правильно сказал, она к людям чёрствая и глухая, она надо всеми издевалась, когда у неё власть была, так почему же теперь мы должны на задних лапках прыгать, показывая, какие мы добрые и хорошие?

— Но ведь человек попал в беду, — удивился Лев, — ей же плохо, значит, мы должны помочь, пожалеть её.

— Она нас жалела? — Андрей не спеша оторвался от тарелки и посмотрел на отца в упор.

— Сынок, так нельзя, — не выдержала Маришка, потрясённо глядя на Андрея. — Мы же всегда учили вас доброте, пониманию, сочувствию, наконец. Откуда в вас это?

— Зло можно искоренить только ответным злом, добро — слишком слабое лекарство для таких, как она, — упрямо повторил Андрей.

Маринка оторопело посмотрела на мужа, не зная, что говорить в таких случаях. Она понимала неправоту сына, но, растерявшись, не знала, как ему доказать обратное.

— Понимаешь, в чём дело, Андрей, — начал разговор Лев, — не всегда на зло следует отвечать ещё большим злом, хотя, не спорю, иногда это просто необходимо. Иногда случается так, что, раз за разом собирая для ответного удара всё большие силы, мы сами для себя выстраиваем нескончаемую пирамиду зла. Маленькие пирамидки, объединившись между собой, выстраиваются в большую, а зло, сделав очередной круг, возвращается к нам обратно. Эта цепочка может стать нескончаемой, если не найдётся кто-то, кто сможет её оборвать, отняв силы у зла и передав их добру.

— Папа, это в сказках добро всегда побеждает зло, а в жизни всё совершенно иначе, — возразил Андрейка. — Посмотри за окно, там другая жизнь. Зло, несомненно, сильнее добра, выживает там только тот, кто научился идти по головам остальных. Я не желаю играть в благотворительность и не позволю делать это Гришке.

Маришка и Лев потрясённо молчали, глядя на сына и не узнавая его. В какой-то момент им показалось, что перед ними совсем другой человек, ставший вдруг незаметно взрослым, независимо от их желания и даже вопреки ему.

— Я не хотел начинать этот разговор, ты сам настоял на том, чтобы я высказал своё мнение, — как бы в извинение за свои слова произнёс Андрей, уверенно глядя на отца.

— Ты во многом не прав, — вздохнув, проговорил Лев, — хотя я и уважаю тебя за то, что у тебя есть своя позиция. Только, сын, учти, думая, как ты, недолго и озлобиться. Самые несчастные люди на земле — это те, кто озлобился, кто не видит, как прекрасна жизнь. Не замечая красоты, доброты, тепла, они обкрадывают самих себя, лишая радости дарить, любить и быть любимыми. Для чего мы живём, если нашей единственной целью станет посильнее ударить ближнего, обидеть слабого, перепрыгнуть через упавшего и пойти дальше? Я всю жизнь потратил на то, что помогал всем, не деля людей на плохих и хороших. И знаешь, сынок, я никогда об этом не жалел.

— Ты думаешь, что простить кого-то — это доставить в первую очередь радость самому себе? — неуверенно покосился Андрейка.

— А ты не думай. Нечего гадать, возьми и попробуй сам.