Таинственный спаситель - Элизабет Хойт Страница 27

Он поклонился и так быстро покинул бальный зал, что Изабель даже не успела ничего сказать.

— Я могу удалиться? — донесся от клавесина неуверенный голос Баттермана.

— Да. Да, это все. Благодарю вас, — рассеянно отозвалась Изабель. Вдруг передумала: — Впрочем, постойте…

— Да, миледи?

Она взглянула на дворецкого, человека, находящегося у нее в услужении со времени ее замужества. Изабель никогда раньше как-то не задумывалась над этим, но всецело ему доверяла. Это и решило дело.

— Я хочу, чтобы вы сделали для меня кое-что необычное, Баттерман.

Он поклонился.

— Всегда к вашим услугам; миледи.

— И я благодарна вам за это, — тепло проговорила она. — Я бы хотела, чтоб вы узнали все, что сможете, о Призраке Сент-Джайлса.

Баттерман и глазом не моргнул.

— Конечно, миледи.

Еще долго после ухода дворецкого она стояла, устремив взгляд на дверь, в которую вышел мистер Мейкпис.

В разговоре она, видимо, задела уязвимое место, и его реакция оказалась не такой, как она ожидала. Придется хорошенько подумать, как поступить дальше.

Ужин в приюте для сирот и подкидышей всегда проходил немного сумбурно.

— Аминь. — Уинтер поднял голову, когда нестройный хор детских голосов завершил вечернюю молитву.

Приятно было вернуться в приют после того памятного разговора с леди Бекинхолл. Его наставница слишком близко подобралась и к Призраку Сент-Джайлса, и к живущему в нем зверю. Прошлой ночью она снилась ему, причем сон был крайне откровенным. Он проснулся возбужденный и изнывающий от желания, и потребовался целый час подготовки к урокам и написания писем, прежде чем плоть его угомонилась. Даже сейчас воспоминания о том, как она манила его во сне своими белыми мягкими грудями, было достаточно, чтобы…

— Передайте, пожалуйста, соль, — сказал Джозеф Тинбокс, прерывая его неприличные мысли.

— Да, конечно, — ответил Уинтер, выполняя просьбу.

Он в предвкушении воззрился на свою тарелку. Сегодня на ужин было чудесное баранье рагу с хрустящим хлебом и кремовым сыром в придачу. Госпожа Медина в качестве кухарки превзошла его ожидания.

— Ух ты! Обожаю коровье рагу, — воскликнул Джозеф Тинбокс, выражая вслух мысли Уинтера.

— Говяжье рагу, Джозеф Тинбокс, — мягко поправил Уинтер.

— Я тоже, — пропищал Генри Пугмен, ничего не заметив. — А ты любишь коровье рагу, Джозеф Шанс?

— Ага! — энергично закивал новый мальчик, запихивая в рот полную ложку.

— Будь моя воля, — заявил Генри Пугмен, — у нас было б коровье рагу каждый вечер.

— Тогда б не было пирога с рыбой, — возразил Джозеф Смит, сидящий рядом с Уинтером.

— А пирог с рыбой у нас все одно редко бывает, — изрек Джозеф Тинбокс. — Да никто и не любит его, кроме тебя, Джозеф Смит.

Почувствовав, что кулинарные вкусы могут стать потенциальным источником конфликта, Уинтер прокашлялся.

— Как далеко ты продвинулся в изучении Библии, Джозеф Тинбокс?

— Откровения, — ответил мальчик. — Вот уж где лютость, так лютость, доложу я вам, сэр. Всякие там драконы, и реки крови, и…

— Да-да, — поспешно прервал его Уинтер. — А ты, Генри Путмен? Какой псалом твой класс разучивает на этой неделе?

— Сто тридцать девятый, — с тяжким вздохом ответил мальчик. — Он такой длинный.

— Зато очень красивый, разве нет? — возразил Уинтер. — «Скажу ли: „Может быть, тьма сокроет меня и свет вокруг меня сделается ночью“. Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла как день: как тьма, так и свет».

Парнишка страдальчески сморщил нос.

— Если вы так говорите, сэр. Токмо поди знай, что это значит.

— Это значит, что Всевышний видит и в темноте, — объяснил Джозеф Тинбокс с авторитетностью одиннадцатилетнего всезнайки.

— А также то, что от Бога не спрячешься ни днем, ни ночью, — добавил Уинтер.

На минуту мордашки у сидящих за столом сделались испуганными.

Уинтер тихо вздохнул.

— Ну, что еще произошло сегодня, пока меня не было?

— Додо подрался с Чернышом, — сообщил Джозеф Смит.

— Ага! — Генри Путмен взмахнул ложкой, чуть не измазав рагу волосы Джозефа Шанса. — Додо прибежал в кухню и подошел слишком близко к Чернышу — тот спал у очага. И Черныш вскочил и оцарапал Додо нос. Но Додо отбивался и лаял, пока Черныш не убежал во двор.

Уинтер вскинул брови.

— В самом деле? А Додо, оказывается, храбрый пес. Не знал, что он такой бореи.

— Она, — поправил Джозеф Тинбокс. — Додо — девочка.

— Вот как? — Уинтер разломил свой ломоть хлеба.

— Ага, — подтвердил Джозеф Тинбокс. — И она страсть как любит сыр.

— Гм. — Уинтер бросил на мальчика строгий взгляд. — Собаки часто любят сыр, но он не всегда любит их. Кроме того, мы же не хотим переводить хороший сыр на собаку, а?

— Не-а, — протянул Джозеф, явно неуверенный, что согласен.

Уинтер решил не обращать на это внимания.

— А как там поживает Пич?

— Она уже сидит, — повеселел мальчик. — И даже обнимает Додо.

— Хорошо. Она говорила что-нибудь?

Морщинка беспокойства залегла между бровями Джозефа.

— Пока нет. Может, ей надо побольше окрепнуть? Как вы думаете, сэр?

Уинтер рассеянно кивнул, и мальчишки принялись бурно обсуждать, какие сладости самые вкусные. Лично у него, впрочем, были сомнения. Малышка не кажется умственно отсталой и, судя по отчетам Нелл и Мэри Уитсон, становится физически крепче. Однако по-прежнему не разговаривает ни с кем, кроме Джозефа Тинбокса.

По окончании трапезы Уинтер убедился, что мальчишки благополучно отправились к вечерней молитве, и проскользнул в кухню.

Госпожа Медина присматривала за чисткой кастрюль и сковородок, но подняла глаза, когда Уинтер вошел.

— Пришли поглядеть, как я тут управляюсь, мистер Мейкпис?

— Нет, что вы, — отозвался тот. — Вообще-то я хотел попросить вас об одолжении, госпожа Медина.

— О каком же?

— У вас есть еще тот превосходный сыр, что подавали на ужин?

— Ну да, есть. — Кухарка поспешила к шкафчику и отперла верхнюю дверцу одним из ключей, висевших у нее на поясе. — Стало быть, за ужином вам не хватило, или просто хотите еще кусочек?

— Нет-нет, всем всего хватило, и я съел вполне достаточно, — пробормотал Уинтер. — Это для… э… Пич.

— А-а. — Кухарка понимающе кивнула, отрезала ломоть сыра, завернула в чистую тряпицу и вручила Уинтеру. — Этой крошке лишний кусочек не помешает, как я слыхала.