Анжелика. Тени и свет Парижа - Анн Голон Страница 27

Небрежным жестом мужчина указал в сторону кухни.

Анжелика заметила Барбу, которая, сидя перед очагом, ощипывала птицу.

— Барба!

Девушка подняла голову и вытерла рукой вспотевший лоб.

— Чего ты хочешь, подружка? — спросила она устало.

— Барба! — повторила Анжелика.

Глаза служанки округлились, и она приглушенно вскрикнула:

— Ох! Госпожа! Пусть госпожа меня извинит…

— Не следует больше называть меня госпожой, — резким тоном произнесла Анжелика.

Она присела на камень у очага. Жара была удушающей.

— Барба, где мои дети?

Толстые щеки Барбы задрожали от еле сдерживаемых рыданий. Девица проглотила слюну и наконец сумела выговорить:

— Они у кормилицы, госпожа… Под Парижем, в деревне около Лоншана.

— Моя сестра Ортанс не оставила детей у себя?

— Госпожа Ортанс сразу передала их кормилице. Однажды я была у этой женщины, чтобы отдать ей деньги, которые вы мне оставили. Госпожа Ортанс потребовала, чтобы я отдала деньги ей, но я отдала ей не все. Я хотела, чтобы деньги пошли малышам. Но потом… больше я не бывала у кормилицы… Я ушла от госпожи Ортанс… Я работала в разных местах… Сейчас так трудно заработать на жизнь.

Теперь она говорила чересчур быстро, избегая смотреть Анжелике в глаза. Маркиза Ангелов задумалась. Лоншан располагался недалеко от Парижа. Придворные дамы часто прогуливались туда пешком, чтобы попросить совета или просто побеседовать с монахинями из аббатства… Барба снова принялась нервными движениями ощипывать птицу. Анжелика почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, она увидела помощника повара, который пялился на нее во все глаза, отнюдь не скрывая тех чувств, что в нем пробудила эта прекрасная женщина в жалких лохмотьях. Анжелика давно привыкла к жадным взорам мужчин. Но на сей раз излишнее внимание вывело ее из себя. Молодая женщина быстро поднялась.

— Где ты живешь, Барба?

— Здесь, на чердаке.

В комнату вошел владелец «Храброго петуха» в своем сбившемся на бок колпаке.

— Так-так, что это вы тут делаете? — спросил он, еле ворочая языком. — Давид, тебя требуют клиенты… Птица скоро будет готова, Барба? Честное слово, я один должен крутиться, пока вы тут прохлаждаетесь… А нищенка чего тут ошивается? Убирайся, брысь, пошла вон! И не пытайся стянуть у меня каплуна…

— Ой! Госпожа!

Но в тот вечер Анжелика была в боевом настроении. Она уперлась кулаками в бока и выложила весь словарный запас Польки.

— Захлопни пасть, жирная бочка! На кой черт мне сдались твои старые картонные петухи? А ты, юный девственник, изнывающий от похоти, лучше опусти свои гляделки и закрой хлебало, если не хочешь схлопотать по морде…

— Ой! Госпожа! — в ужасе вскрикнула Барба.

Анжелика воспользовалась тем, что оба мужчины остолбенели от неожиданности, и шепнула служанке:

— Я подожду тебя во дворе.

Чуть позже, когда появилась Барба с подсвечником в руке, Анжелика поднялась вслед за ней по старой расшатанной лестнице на чердак, который хозяин Буржю сдавал служанке за скромную плату.

— У меня здесь очень бедно, госпожа, — смущенно произнесла Барба.

— Ничего. Я знакома с бедностью.

Анжелика скинула башмаки, чтобы насладиться прохладой каменного пола, и уселась на постель — обычный соломенный тюфяк без покрывала, установленный на четырех ножках.

— Не сердитесь на мэтра Буржю, — начала Барба. — Он неплохой человек. Но после смерти жены он помешался от горя и запил. Поваренок — его племянник. Хозяин привез парнишку из провинции, чтобы тот помогал ему, но он не очень-то расторопен. Вот дела и идут из рук вон плохо.

— Если тебя не обременит, Барба, — попросила Анжелика, — позволь мне провести здесь ночь. Завтра на рассвете я пойду навестить детей. Могу ли я разделить с тобой постель? Мне нужно отдохнуть.

— Госпожа окажет мне честь.

— Честь, — горько усмехнулась Анжелика. — Посмотри на меня и больше не произноси этого слова.

Барба разрыдалась.

— Ох! Госпожа, — бормотала служанка. — Ваши прекрасные волосы… роскошные волосы! Кто же их вам теперь расчесывает?

— Я сама… иногда. Барба, перестань так горько плакать, я тебя прошу.

— Если госпожа мне позволит, — шептала служанка, — у меня есть щетка… Я могла бы… воспользоваться случаем, что я рядом с госпожой…

— Если хочешь.

Умелые руки начали распутывать чудесные пряди, отливающие теплым золотом. Анжелика закрыла глаза. Сколь велика власть обыденных жестов! Заботливых рук служанки оказалось достаточно для того, чтобы вернулась атмосфера уюта, которая, как казалось, исчезла навсегда. Барба шмыгала носом.

— Не плачь, — повторила Анжелика, — все это когда-нибудь закончится… Да, я верю, что кончится. Не сейчас, но я уверена, придет день… Ты не можешь понять, Барба. Это какой-то дьявольский замкнутый круг, из которого только один выход — смерть. Но я начинаю верить, что мне удастся вырваться. Не плачь, Барба, моя добрая девочка…

Ночь они провели бок о бок. Барба вставала на работу с первыми лучами солнца. Вслед за служанкой Анжелика проскользнула на кухню трактира. Барба заставила бывшую хозяйку выпить подогретого вина и дала ей в дорогу два маленьких пирожка.

Анжелика отправилась в Лоншан. Она миновала ворота Сен-Оноре и по песчаному променаду, который называли Елисейскими полями, пришла в деревню Нёйи, где, как уверяла Барба, и находились дети. Молодая женщина еще не знала, что она собирается делать. Взглянуть на мальчиков издали? И, если вдруг Флоримон, заигравшись, подойдет к ней поближе, можно предложить ему пирожок…

Анжелика узнала у прохожих, где находится дом мамаши Маво. Около дома, в пыли под присмотром девчушки лет тринадцати играли дети. Малыши были довольно грязными и неухоженными, но выглядели здоровыми.

Но Маркиза Ангелов напрасно пыталась распознать среди них Флоримона.

Наконец из дома вышла дородная женщина в грубых деревянных башмаках, и Анжелика, догадавшись, что это и есть кормилица, решилась зайти во двор.

— Я бы хотела увидеть двоих детей, которых вам доверила мадам Фалло де Сансе.

Крестьянка, темноволосая мужеподобная баба, оглядела Анжелику с нескрываемым недоверием.

— Может, вы принесли деньги, которые мне задолжали?

— Так, значит, вам задолжали с оплатой?

— Если бы только задолжали! — взорвалась женщина. — Тех денег, что мне дала мадам Фалло, и тех, которые потом принесла служанка, хватило только на месяц. А потом — дудки, ни шиша! Я отправилась в Париж разобраться, в чем дело, но Фалло переехали. Вот и манеры этих прокурорских ворон!