Сладкая месть - Барбара Картленд Страница 27

— Да, она настоящая красавица! — согласился с ней Джеральд. — Но всякий раз, когда я беседую с матерью Толли, у меня такое чувство, что она меня не слушает.

— Правда? И я почувствовала то же самое! — воскликнула Джин. — А как она сейчас?

— Думаю, физически она в порядке, но вот душевно… Миссис Мелтон никогда не упоминает имени мужа, и Толли строго-настрого приказал нам никогда в разговорах с ней не касаться этой больной темы. В первые месяцы после гибели полковника Мелтона с Маргарет было много хлопот. Сиделка с трудом удерживала ее от попыток наложить на себя руки.

— Бедная, бедная миссис Мелтон!

— Увы! Но мы, к сожалению, бессильны чем-либо помочь ей, — вздохнул Джеральд. — Одна надежда на время. Как известно, время лечит все.

— Не всегда! — возразила Джин. — Когда люди любят так, как любили эти двое, то время не властно над их чувствами. Едва ли ее боль пройдет с годами.

— Почему вы так думаете? — спросил ее Джеральд.

— Это лишь мои собственные предположения, — неуверенно проговорила Джин. — По-моему, миссис Мелтон далека от религии. А вы как думаете?

— А при чем здесь это?

— Притом что если бы она была глубоко верующим человеком, то горечь ее утраты скрасила бы надежда на то, что в один прекрасный день они со Стивеном снова соединятся, уже для жизни вечной.

— И вы верите во все это?

— Конечно! А вы разве нет?

Джеральд пожал плечами:

— Затрудняюсь ответить. На фронте, когда случалось попадать в серьезные переделки, я всегда молился. А потом даже стыдился своих порывов. Знаете, как это бывает… Когда у тебя все хорошо, тогда и молитвы побоку. А когда тебе плохо, то, честно говоря, стыдно ждать от Бога, чтобы он обратил взор в твою сторону.

Джин задумчиво покачала головой:

— Знаете, мне кажется, Господь не руководствуется подобными соображениями в отношениях с людьми. Он добр и все прощает.

— Надеюсь, вы правы! Сам я как-то не задумывался об этом, — серьезным тоном ответил ей Джеральд и добавил: — Ну и потом, вы же дочь священника. В вас уже с детства заложены строгие принципы в вопросах веры.

— Вовсе не потому, что я — дочь священника! Сказать вам правду? В детстве я ненавидела того Бога, о котором постоянно твердил отец. Он казался мне таким бессердечным, таким жестоким, этот Бог. Ведь он всегда выискивал в людях только плохое: их проступки, провинности, греховные помыслы и пороки. Выискивал с одной единственной целью — наказать грешников. А потом отец умер, и я осталась одна и уже самостоятельно пришла к Богу. У меня нет ни малейших сомнений на сей счет: Бог есть, и Он все видит.

Такси остановилось, но некоторое время Джеральд сидел молча, не делая попытки выйти из машины. Потом он повернулся к Джин и тихо проговорил:

— Вы — удивительное создание! Самое интересное, когда вы разговариваете со мной вот так, я тоже начинаю думать, что верю в Бога.

— Я очень рада! — последовал искренний ответ.

Джеральд удивленно вскинул брови:

— Чему?

— Тому, что у вас есть вера. В самую трудную минуту, когда жизнь кажется почти невыносимой, в горе ли, в несчастье, вера всегда приходит к нам на помощь и облегчает наши страдания.

Какое-то время они сидели, безмолвно уставившись друг на друга, а потом шофер такси вернул их к действительности.

— Вам нужно сюда, командир? — поинтересовался он у Джеральда.

Квартира Толли располагалась на верхнем этаже большого старинного особняка, перестроенного в многоквартирный дом. Когда, выйдя из лифта, они оказались в холле причудливой формы, заставленном старинными дубовыми комодами, а стены сплошь — в бесценных старинных литографиях, изображающих сцены охоты, то Джин подумала, что и в этот интерьер индивидуальность Толли очень органично вписывается.

Гостиная ей тоже очень понравилась. Стены до самого потолка закрыты стеллажами с книгами, большие удобные кресла, роскошная софа и очень много свободного места. В таком просторном помещении любой мужчина не боится случайно зацепить ногой стул или вазу.

Джеральд подошел к окну и глянул вниз. Под ними громоздились крыши прилегающих домов, но они не закрывали вид на Темзу: река светилась вдали, похожая на серебристую ленту.

— Как это здорово — жить так высоко! — восторженно воскликнула Джин.

— Ну, это сейчас! — улыбнулся Джеральд. — А я вам признаюсь по секрету, что именно в этой гостиной я пережил страх, которого никогда не испытывал раньше. Многие диверсионные вылазки Толли планировал здесь, в своей квартире. И вот мы, под канонаду непрекращающихся бомбежек, совещались часами, сидя вокруг стола и одновременно гадая, куда же упадет следующая бомба. А вдруг она ненароком снесет и эту крышу? Заставить Толли спуститься в бомбоубежище на время налета было невозможно. «Вот еще! — отмахивался он. — Я везучий! Со мной ничего не может случиться!» Ну а все остальные, и я в том числе, не были столь уверены в том, что родились под счастливой звездой.

— А он и правда везучий?

— Правда! Это его и испортило!

— Вы считаете его испорченным? — совершенно искренне огорчилась Джин.

Джеральд энергично кивнул:

— Конечно! Он же упрям, как три тысячи чертей! Все и всегда делает по-своему. К тому же не забывайте, что к своим двадцати пяти годам он достиг всего: богат, хорош собой. О славе я уже и не говорю! Чего еще хотеть от жизни?

— Мисс Мелчестер, — тихо проронила Джин.

— А, это все выдумки Толли! Ему только кажется, что она ему нужна. Впрочем, история с Мелией — хороший урок для него. Он мечтает проучить Мелию, а сам уже получил сполна. Строго между нами, они оба заслуживают хорошей порки. Я их люблю. Люблю Толли, люблю Мелию и все равно повторю еще раз: они — два сапога пара. Оба избалованы и испорчены донельзя.

— В вас говорит строгий учитель, — невольно рассмеялась Джин.

Джеральд улыбнулся, радуясь, что ему удалось развеселить девушку.

— Впервые вижу вас смеющейся! — воскликнул он. — А то у вас все время такой испуганно-встревоженный вид. Не обижайтесь, но скажу, что смех вам очень к лицу.

— Ни капельки не обижаюсь! Такой красивый комплимент!

В глубине души Джин отлично поняла, что имел в виду Джеральд. В его присутствии она чувствовала себя по-настоящему легко и раскованно. С ним она говорила свободно, без того внутреннего страха, который всегда испытывала, общаясь с Толли. «Все же Джеральд очень славный», — подумала она. Добрый, общительный, естественный и в словах, и в поступках. Неудивительно, что именно его Толли считает лучшим другом. Достаточно взглянуть на лицо этого внешне невозмутимого и даже немного флегматичного молодого человека с безупречным чувством юмора, всегда в прекрасном расположении духа, всегда готового прийти тебе на помощь, чтобы сразу же понять, что на него можно положиться во всем.