Застенчивость в квадрате - Сара Хогл Страница 27

Желание 3. Мэйбелл, дорогая, я была бы в восторге, если бы ты расписала стену в бальной зале.

Уэсли прав, на крытый бассейн денег точно не хватит. Зато могу с радостью сказать, что на распродаже в поместье, с которой мой вынужденный сосед не помогал от слова совсем, удалось выручить кругленькую сумму. А он закрылся у себя в спальне и сидел там все время, и не вышел даже, когда я пыталась соблазнить его вегетарианскими гамбургерами – думал, что это ловушка. (Так и было. Нужно было запихнуть стул в багажник девушки-подростка, но он из окна увидел, как мы мучаемся, и сам пришел помочь. Но за этот приступ доброты мне потом досталась двойная порция сердитых взглядов.)

Что ж, если я не смогу предложить гостям освежающий заплыв в бассейне, у них хотя бы будет возможность постоять в бальной зале и восхититься моим огромным пейзажем лагуны с водопадом.

Но у меня не получается заставить краску делать то, что мне нужно: она стекает по панели вниз, а не держится, как должна. А если я пытаюсь смешать цвета в стиле Боба Росса, они получаются слишком бледными, скорее воспоминания о красках, чем сами краски. Вместо деревьев у меня бледно-зеленые кляксы. Ветки никак не хотят выделяться, так что я добавляю черного, чтобы было четче, и кляксы только разрастаются. По обе стороны от голубого пятна, которое должно быть водопадом, у меня в итоге расплываются огромные выцветшие разводы сероватого цвета.

– Что скажете? – вслух спрашиваю я. Когда становится одиноко, мне приятно представлять, что Вайолет с Виктором где-то рядом, летают тут за компанию. Виктор наконец выбрался из своей душной старой спальни, куда я так и не решилась зайти, и сейчас листает какие-нибудь призрачные журналы в библиотеке. «Правильное домопугание и жизнь после смерти». Виктор любил журналы. Стоит мне увидеть у кассы в гастрономе программу телепередач, как я вновь оказываюсь на кушетке рядом с Виктором, читаю ему раздел «Обо всем» с критикой, интервью, интересными фактами. Его любимым сериалом был «Король Квинса», и каждый раз, когда я смотрела с ним серию, он говорил, что актеров такого уровня, как Джерри Стиллер, больше просто нет.

– Совершенство, – отвечаю я сама себе, потому что именно так Виктор бы отреагировал на эти настенные художества.

Вайолет, наверное, мягко бы похвалила, а потом как-то утром я бы обнаружила ее с кисточкой у стены, дорисовывающей и поправляющей. «Решила тебе помочь, совсем капельку», – сказала бы она виновато. А потом отвлекла бы меня стихийной готовкой блинчиков с шоколадной крошкой. Она иногда готовила их на ужин, как особое лакомство – самое невероятное, что я когда-либо пробовала. Блинчики с шоколадной крошкой на ужин! В пижамах! «Никому не говори», – театральным шепотом просила она, хотя в доме кроме нас был только Виктор, а он всегда был рад побаловаться вкусненьким.

– Вайолет стоило нанять профессионала, – вздыхаю я. Тем летом, живя здесь, я в библиотеке нашла книжку комиксов про Гарфилда и фазу рисования пролетела быстро. Вайолет с Виктором осыпали комплиментами мой очевидный плагиат про ленивую крысу, которая любила спагетти, и убедили меня, что я гений. Может, Вайолет попросила меня разрисовать стену, потому что думала, что с возрастом я стала талантливее.

Небо на моей картине выглядит как море, а лагуна выглядит как… лагуна, нарисованная кем-то, кто рисовать не умеет и заморачиваться не хочет. Чтобы развивать навыки, нужно терпение, и его мне как раз и не хватает.

В детстве эта комната была единственной частью поместья, которую я втайне мечтала улучшить. Когда говоришь десятилетней девочке, что у тебя в особняке бальная зала, конечно, она представит себе ту самую из «Красавицы и Чудовища». А потом обнаружит, что на полу – ворсистый ковер персикового цвета, окна задрапированы тяжелой тканью с цветочным узором, а пианино вовсе не старинного вида, а вполне себе обычного, как в церкви. Конечно, ребенок не будет в восторге.

– Мы поставим настоящее, большое фортепьяно, – бормочу я, тыкая кисточкой в голубую лужу. – Или клавесин. Ковер, конечно, придется убрать. Ну какой веселый бал-маскарад в таких условиях.

– Веселый ЧТО?

Поворачиваюсь на стуле, разбрызгивая лазурь по юбке. Уэсли нужен чертов колокольчик на шею.

– Э-э-э… – пытаюсь придумать правдоподобную ложь. Нельзя же жить в особняке с бальной залой и не устроить праздничный маскарад – это же безумие чистой воды. Но ему об этом грядущем мероприятии знать необязательно, пока однажды он не зайдет сюда и не наткнется на меня и еще сорок изысканно одетых гостей в нарядах эпохи Регентства.

– Бейсбол. Хочу устроить бейсбол.

Он поднимает брови. Улыбаюсь во весь рот и начинаю прикидывать, сколько может занять времени (и денег) устройство бейсбольной площадки прямо здесь. Все, что я знаю про бейсбол, укладывается в той сцене из «Сумерек».

Тут он замечает стену.

Что ж, значит, на работу профессионала не похоже. Я не художник, только когда дело доходит до вкусов, глазури и декоративной посыпки. Но вовсе не обязательно смотреть вот так, сдерживая невысказанное «Хм-м-м».

– С тобой, – резко заканчиваю я. – Брошу мяч прямо в тебя, если выражение не поменяешь.

Уэсли честно пытается.

– Ты используешь акварель?

– Да.

Он рассматривает стену так, будто ему физически больно.

– А что? Это важно? – Я люблю акварель. Она такая сказочно-туманная, прозрачная.

Издав какой-то непонятный стон, он поворачивается и выходит.

– Это важно? – повторяю его спине я.

Прищурившись, разглядываю рисунок, пытаясь увидеть его чужими глазами. Да, лучше не надо. Возвращаюсь в собственную голову и размышляю о плюсах картин по номерам. Это будет жульничество?

Уэсли возвращается с большим пластиковым контейнером с красками.

– Ого! – Запускаю руку в эту радугу, какие-то баночки совершенно новые, где-то краски всего на четверть, и крышечки все заляпаны. – Где ты все это нашел?

– Наверху.

Встряхиваю баночку с подсолнечно-желтым цветом.

– А эти свежие. Думаешь, Вайолет…

– Это акрил, – спокойным голосом перебивает меня он. – Думаю, с ними тебе будет легче работать.

– Ясно, отлично. – Выдавливаю немного темно-синего на одноразовую бумажную тарелочку. – Спасибо.

Уэсли уходит, и оказывается, что он прав, с акрилом действительно гораздо легче. Краска остается там, где должна, густая, насыщенная. Начинаю напевать себе под нос, помахивая кистью, но тут Уэсли появляется снова и вытаскивает кисточку у меня из рук. Подняв брови, смотрю на свою пустую ладонь, так и застывшую в воздухе, пока он не вкладывает мне в пальцы другую кисть.

– Попробуй эту, – предлагает он и снова исчезает.

Но ненадолго.

Как ни обернусь, он все там, маячит в дверном проеме. А я поэтому никак не могу сосредоточиться.