Родной. Чужой. Любимый - Лили Орландо Страница 27

Я прошла кухню на подгибающихся ногах. Голова закружилась. Не уверенная, что сумею устоять, одной рукой держалась за стену, второй продолжая судорожно сжимать полотенце. Хотя сейчас я вряд ли о нём помнила…

Дрожащими пальцами отодвинула занавеску и наткнулась на его хмурый взгляд. Такой же, как вчера в кухне. Чужой, настороженный, напряжённый.

– Что ты здесь делаешь? – голос осип от эмоций, вдруг щедрой порцией адреналина выплеснувшихся в кровь.

Тёма поднялся на ноги, но остался стоять у синего кресла, как будто не решался сделать шаг навстречу. Он скользнул по мне взглядом, моргнул, и выражение его лица изменилось. В нём появилась растерянность, почти испуг.

– Что тебе нужно? – не останавливалась я.

Резкие слова помогали оставаться в реальности. Казалось, стоит только замолчать, отвлечься, и сознание утечёт в чёрную бездну. Сердце колотилось как заполошное. Воздух выходил и заходил обратно с каким-то присвистом.

Я уже собиралась потребовать, чтобы он убирался. Пока ещё способна соображать здраво. Хотя вряд ли это слово было бы сейчас уместным.

Но Тёма вдруг ожил:

– Мама просила тебя проведать.

И тут меня прорвало…

– А ты?! – выкрикнула я и сильно толкнула его обеими руками, Тёма, опешив, упал обратно в кресло. – Ты сам не подумал обо мне? Тебе ведь совершенно всё равно, что со мной. Ты ничего вокруг себя не замечаешь, кроме своей красногубой красотки. Ну конечно, кто я такая, я ведь теперь тебе даже не…

И вдруг осеклась, потому что он меня не слушал. Взгляд Тёмы опустился гораздо ниже уровня моего лица и словно… остекленел. Я тоже опустила голову…

Вот чёрт!

Я и не заметила, как в пылу возмущений полотенце, лишившись поддержки, упало на пол. И я стояла перед ним… да в чём мать родила, в том и стояла.

Резко согнулась, присела, чтобы подобрать полотенце, вот только…

Вот только Тёма выбрал именно ту же самую миллисекунду, чтобы отмереть и тоже нагнуться за ним…

Мы столкнулись лбами. Так сильно, что комната наполнилась яркими звёздами. Вокруг взрывались Вселенные, и зарождались новые миры.

С шумом втянув воздух, я осела на пол. Поймала растерянный взгляд Тёмы, который потирал ушибленный лоб, и повторила его движение.

Это выглядело до того потешно, что я не удержалась. И услышала то, чего мне так не хватало все эти бесконечные дни одиночества, – Тёмкин смех.

Мы хохотали как умалишённые.

И всё вдруг стало совсем как раньше, когда мы ещё были близки и являлись частью одного целого. Когда никто из нас не был одинок.

Тёма протянул мне руку и помог подняться. Поднял полотенце. Я быстро обернула его вокруг себя, отчего-то смутившись, почувствовав, как повлажнели ладони, как появился внизу живота совсем неуместный трепет.

Тёмин взгляд посерьёзнел. Он больше не смеялся. Он безотрывно смотрел на меня. И я не могла понять, что в его взгляде.

Вот только раньше он никогда на меня так не смотрел…

Разве что там, в лесу…

Этот взгляд держал меня медвежьим капканом, проткнул китобойным гарпуном, он не позволял не то что сделать шаг назад, но и вовсе моргнуть, на микросекунду спрятать глаза.

Не знаю, сколько мы так стояли друг напротив друга. Возможно, зарождённые Вселенные уже давно погибли, а мы всё стояли, не в силах разорвать эти взгляды.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я моргнула и очнулась.

Господи, что здесь происходит?

– Кто там?! – крикнула я, отводя взгляд в сторону и судорожно натягивая на себя первые попавшиеся домашние штаны и футболку. Прямо на полотенце.

– С кем ты там разговариваешь? – донёсся до меня с улицы голос Серафимы Анатольевны.

Я похолодела. Бросила взгляд на окна и не сдержала вздох облегчения – шторы были задёрнуты.

Слава богу. Кто знает, как истолковала бы квартирная хозяйка развернувшуюся здесь сцену. Тем более я и сама не знала, как её толковать…

Оказывается, закрыть дверь я тоже забыла, потому что Серафима Анатольевна уже стояла в проёме комнаты и смотрела на нас.

Я окинула мезансцену, стараясь оценивать её взглядом пожилой женщины.

Тёма сидит в кресле. Я стою посреди комнаты вполне себе одетая. Правда, немного раскрасневшаяся и со слегка безумным взглядом, но в неярком свете настенного бра и работающего с приглушённым звуком телевизора этого практически не заметно.

Если, конечно, не знать, к чему именно приглядываться…

– Брат заехал, – я повернулась к ней с вежливой улыбкой, изо всех сил сжав пальцами край футболки, чтобы было не так заметно, что руки дрожат, – родители попросили проведать меня. Вместе с ними он не мог… Тёма, познакомься, это Серафима Анатольевна.

Он поднялся из кресла и протянул хозяйке ладонь.

– Артём Логинов, – он улыбнулся, демонстрируя всё ещё сохранявшей недоверчивость Серафиме свою фирменную улыбку, от которой таяли даже айсберги в Ледовитом океане.

– Серафима Анатольевна, – хихикнула она как-то странно и поправила второй рукой слегка съехавший на бок парик. Видимо, сильно спешила застать нас на месте преступления. Я похолодела.

Неужели преступление и вправду могло произойти?

– А ещё такие симпатичные братья у тебя есть? – всё тем же прихихикивающим голосом поинтересовалась она.

– Есть, Гришка, ему одиннадцать.

Серафима перестала хихикать и укоризненно посмотрела на меня.

– Доставай торт, – вдруг велела она. – Чего брата голодом моришь…

Я вышла в кухню и только здесь сделала глубокий вдох, понимая, что всё то время почти не дышала. Достала из холодильника коробку с тортом и слегка подвыдохшееся шампанское.

Серафима уже развлекала разговорами Тёму, рассказывала про своих котов и наглого соседа, который явно положил на неё глаз. Ворот её короткого халатика открывал вид на могучую грудь, а тонкий поясок едва сходился на не менее могучей талии. И всё это богатство усердно демонстрировалось Тёме.

Да она же флиртует – вдруг дошло до меня. Стало смешно. И я истерически всхлипнула. Сказывалось только что пережитое потрясение.

Мне пришлось выдержать ещё одно поедание торта и дегустацию игристого в присутствии квартирной хозяйки.

Тёма держался практически непринуждённо, всё больше и больше очаровывая Серафиму. Только мне, хорошо его знавшей, было заметно, как сильно Артём щурит глаза, сжимает челюсти и чуть задерживается со смехом после очередной её шутки.

Наконец эта пытка закончилась.

Серафима вызвалась сама проводить Тёму до калитки, шепнув мне перед уходом:

– Какой миленький у тебя братик. Надеюсь, он будет часто заходить.