Скандальный дневник - Джулия Лэндон Страница 27

Эвелин обняла Харриет одной рукой, чтобы девочке было теплее, и стала показывать ей поместье. Оно было безупречно ухоженным, особенно цветники за домом, где весной распускались великолепные цветы. А маленький, некогда знаменитый на всю округу розарий зарос травой и почти совсем зачах. Туда Эвелин не пошла.

Вместо этого она указала девочке на ряд буков, росших вдоль подъездной аллеи.

— Видишь эти деревья? — спросила она. — Мы с его сиятельством посадили их много лет назад. Они были вдвое меньше, чем сейчас.

Она вспомнила, как это было: они с Натаном стояли рядом и смотрели, как мужчины сажают деревья, одно за другим.

— Они будут расти у нас на глазах, как дети, — сказала она со смехом, но Натан удивленно посмотрел на нее и бросил:

— Посмотрим.

В тот день он уехал из дома со своими друзьями.

— Очень красивые, — согласилась Харриет. — Но мне больше нравятся цветущие деревья. Мой дедушка их выращивает. А куда ведет эта дорога?

— К реке. Если ты не замерзла, мы можем прогуляться по берегу. Там чудесно.

Харриет сказала, что ей совсем не холодно, и Эвелин повела ее к реке. Там дорога сильно сужалась. Здесь едва хватило бы места фургону, который при малейшей оплошности кучера мог опрокинуться в реку. Но Эвелин всегда любила это тихое живописное место. Поддавшись минутному порыву, она оглянулась через плечо и, убедившись, что их никто не видит, взяла девочку за руку:

— Побежали!

Глаза Харриет загорелись от восторга, и они припустили бегом — просто так, потому что рядом не было никого, кто мог сделать замечание, что дамам не положено так себя вести.

У поворота Эвелин перешла на шаг и прижала руку к боку, ощутив там легкое покалывание. Внизу бурлила река. Отсмеявшись и отдышавшись, Эвелин крикнула:

— Харриет, ты где? На полпути к морю? Ответа не последовало.

Эвелин пошла быстрее, посматривая сквозь голые ветки деревьев на бледно-голубое небо. Ее шарф развевался на ветру. Харриет стояла впереди, у изгороди, и разглядывала коттедж с соломенной крышей. Насколько знала Эвелин, это было жилище егеря. Во дворе кто-то возился, из единственной трубы поднимался дымок.

— Какой милый домик! — восхитилась девочка. — Мне бы хотелось там жить.

Эвелин засмеялась. Коттедж стоял на берегу реки, под сенью двух старых вязов. Место было идиллическое, но девочку ждал в будущем куда более шикарный дом, и Эвелин сказала ей об этом.

Харриет покачала головой:

— Я мечтаю жить в коттедже. Мне кажется, Что в нем всегда живут счастливые люди.

Эвелин ничего не ответила, но подумала, что для Харриет любые условия будут лучше нынешних.

Они молча любовались уютным домиком. Проведя три года в Лондоне, Эвелин привыкла к толпе, шуму и вечному туману. Она совсем забыла, как красиво поместье Истчерч. Неудивительно, что на стенах господского дома висит множество пейзажей: графы Линдсей хотели увековечить эти дивные виды.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился пожилой мужчина с деревянным ведром в руке. Эвелин схватила девочку и затолкала себе за спину. У незнакомца щеки покрывала седая трех- или четырехдневная щетина, а волосы были совсем седые. Увидев их, хозяин дома остановился и кивнул:

— Добрый день.

— Простите, сэр…

— Я слышал, что вы вернулись в аббатство, — сказал он, выплеснув на землю содержимое ведра.

Откуда ни возьмись, появились две курицы и принялись клевать корм.

Эвелин удивленно смотрела на старика: разве они знакомы?

— Еще раз прошу прощения, сэр, но я, к сожалению, не помню…

— Я не имел удовольствия быть вам представленным, — произнес он ровным тоном и внимательно посмотрел на нее, — но я знаю, кто вы.

Его пристальный взгляд встревожил Эвелин. Она покосилась на дорогу, мечтая поскорее отсюда уйти.

— Я живу вон на том холме, — продолжил он, вновь завладев вниманием Эвелин. Харриет вышла из тени и с любопытством уставилась на старика. — Каждый день я прихожу к его сиятельству и помогаю ему ухаживать за растениями. — Он встряхнул ведро, желая убедиться, что оно пустое. — Я давно интересуюсь его работой.

Эвелин понятия не имела, что он имеет в виду.

— Его работой… — повторила она, пытаясь сообразить, о чем идет речь — об игре в карты? Об охоте?

— В области ботаники.

Тут Эвелин окончательно растерялась. Наверное, это было заметно, потому что Харриет объяснила:

— Кажется, ботаника — это такая наука.

Старик усмехнулся, поставил ведро и посмотрел на них, прищурившись:

— Вы разве не знаете о работе его сиятельства? Эвелин медленно покачала головой, тогда он жестом пригласил их войти в калитку.

Харриет без колебаний пошла за ним, и Эвелин ничего не оставалось, как сделать то же самое.

— Я работаю здесь около пятнадцати лет, — сказал старик, обращаясь к Эвелин. — Пойдемте, покажу вам кое-что.

Любопытство в Эвелин пересилило страх.

— Меня зовут Милберн, — проговорил старик, открывая и придерживая дверь. — В течение тридцати лет я брал эту землю в аренду, а потом у меня кончились деньги. Его сиятельство пожалел меня, и с тех пор я помогаю ему в работе.

— Не понимаю, — пробормотала Эвелин.

Милберн пропустил их вперед. Эвелин переступила порог и отвела от лица свисавшую с крыши солому. В камине плясал огонь, над ним висел маленький котелок. В воздухе сладко пахло лавандой. Когда глаза Эвелин привыкли к темноте, она заметила мальчика, который быстро снял шляпу и стоял, нервно теребя ее в руках.

— Френсис! — радостно воскликнула она.

Он смотрел на нее своими большими карими глазами, его растрепанные волосы торчали в разные стороны.

— Я не видела тебя с тех пор, как мы вернулись из Лондона! Так вот где ты обитаешь?

Френсис взглянул на Харриет.

— Ой, прости! Это леди Харриет Френч. Харриет, позволь представить тебе мистера Френсиса Брейди.

Они смерили друг друга взглядами.

— Я помощник его сиятельства, — гордо объявил Френсис.

— А я подруга ее сиятельства, — не преминула ответить Харриет.

— Парень мне помогает.

Милберн показал на длинный деревянный стол, тянувшийся из конца в конец комнаты. Там стояли растения на разных стадиях роста. Некоторые были высокими — чуть ли не до потолка, а некоторые такими маленькими, что их было почти не видно над краями маленьких глиняных горшков. На стенных полках теснились мензурки, пузырьки и чашки — пустые и наполненные какими-то жидкостями.

Эвелин углубилась в комнату и развязала свою шляпку.